Эволюция
Шрифт:
— Жизнь — это не только состязание, — сказала она. — Это также и сотрудничество. Взаимозависимость. Так было всегда. Первые клетки зависели от сотрудничества с более простыми бактериями. Так происходило в первых экосистемах — в строматолитах. В наши дни все наши жизни настолько взаимозависимы, что в будущем они должны развиваться, имея общую цель.
— Вы просто говорите о глобализации. Какая корпорация вас спонсирует?
— Мы должны вернуться к Гайе и другим богиням земли, так?
Джоан ответила:
— В настоящее время наше мировое сообщество становится настолько сильно структурированным,
Элисон Скотт снова встала.
— Чего же именно вы хотите, Джоан?
— Манифест. Заявление. Совместное письмо к ООН от всех нас. Мы должны встать во главе, начать что-то новое. Мы должны начать показывать путь к экологически устойчивому будущему. Кто, если не мы?
— Ура-ура, мы можем спасти мир…
— Она права. Гайя будет нам не матерью, но дочерью.
— Что заставляет вас думать, что кто-то из власть предержащих прислушается к кучке учёных? Раньше они никогда этого не делали. Это — журавль в небе…
— Если положение станет достаточно отчаянным, то они послушают — сказала Эвелин Смит.
Алиса Сигурдардоттир встала.
— Конфуций сказал: «Те, кто, говорит, что это невозможно сделать, должны уступить дорогу тем, которые это делает».
Она подняла свой худой кулак в жесте, означающем силу.
— Мы — по-прежнему приматы — только ещё в большей степени. Верно?
Несмотря на несколько попыток освистывания, Джоан подумала, что увидела более тёплый ответ в лицах, обращённых к ней. Похоже, это сработает, подумала она. Это только начало, но это сработает. Мы можем исправить положение. Она погладила свой живот.
Фактически, она была права: это могло бы сработать.
Политическое и экономическое давление действительно могло бы заставить мировые властные структуры прислушаться, чего не было раньше. Идеи Джоан Юзеб действительно могли бы показать, как соединить взаимосвязи, порождённые технологией, с более древними инстинктами сотрудничества приматов. И это могло бы выйти за рамки простого экологического ведения хозяйства. В конце концов, за все четыре миллиарда лет жизни на Земле ни у одного вида ещё не было потенциала к глобальному объединению. Если дать время, то подход Джоан мог бы вдохновить прорыв в познании такого же масштаба, как интеграция поколения Матери.
Люди стали достаточно умными, чтобы суметь разрушить собственную планету. Теперь, если дать им хотя бы чуть-чуть больше времени, они могли бы стать достаточно умными, чтобы её спасти.
Всего лишь чуть-чуть больше времени.
Но вдруг
Тем временем толчки землетрясения в районе Рабаула становились всё сильнее и сильнее. В конце концов, они взломали морское дно над магматической камерой Рабаула. Магма поднималась к поверхности по огромным тоннелям — некоторые из них достигали трёхсот метров в ширину. Теперь в тоннели хлынула морская вода, немедленно обратившись в пар. В это время другие газы, углекислый газ и соединения серы, ещё оставались растворёнными в магме благодаря повышенному давлению в недрах, как углекислый газ в бутылке газированной воды. Но теперь бутылка была разбита, и газы стали выделяться наружу.
Давление в подземных камерах нарастало экспоненциально.
II
Вспыхнуло аварийное освещение, залив помещение холодным сиянием.
Подвесной потолок разбился на куски пенопласта, которые повалились на разбегающихся посетителей. Джоан видела, что Элисон Скотт сгребла обеих своих девочек и забилась с ними в угол. Открывшаяся взгляду поверхность крыши, заполненная трубками и кабелями с отставшей изоляцией, была пористой, тёмной и грязной.
Разворачиваясь, тонкие нейлоновые верёвки полетели вниз сквозь воздух, в котором висели густые облака пенопластовой пыли. Она мельком увидела одетые в чёрное фигуры, которые двигались, словно пауки, по поверхности крыши и съезжали вниз, на усеянный мусором пол бара. Они носили чёрные комбинезоны в обтяжку и шапки-балаклавы с серебристыми окошечками для глаз. Она насчитала пятерых, шестерых, семерых. Трудно сказать, были это мужчины или женщины. У них у всех было лёгкое автоматическое оружие.
Алиса Сигурдардоттир тянула её за руку, пробуя заставить слезть со столика. Но она сопротивлялась, понимая, что здесь она всё ещё оставалась центральной фигурой; она чувствовала, скорее всего, сугубо на подсознательном уровне, что положение дел ещё больше ухудшится, если она поддастся хаосу.
Один из захватчиков выглядел как командир. На полу остальные собрались вокруг него, пока он оценивал обстановку. «Он», или «она»? Нет, «он», подумала Джоан: в группе вроде этой это будет «он». Двое из вторгшихся остались с лидером. Другие четверо отошли к дверям. Держась спиной к стене, они направили своё оружие на делегатов, которые сгрудились, словно овцы, в центре помещения.
Здесь был лишь один сотрудник гостиницы: бармен, молодой австралиец, на которого положила глаз Алиса. Он был стройный, с вьющимися чёрными волосами — по крайней мере, отчасти абориген по крови, подумала Джоан — и он носил бабочку и искрящийся жилет. Теперь он очень смело шагнул вперёд, раскрыв руки.
— Послушайте, — начал он. — Я не знаю, что вам здесь нужно. Но, если вы позволите мне позвонить…
Звук оружия был тихим, странно напоминая характерный кашель леопарда, рассеянно подумала Джоан. Мальчик упал и задёргался. Внезапно в воздухе появился запах фекалий, исторгнутых в момент смерти — запах, с которым она не встречалась со времён работы в Африке. Делегаты закричали, отпрянули и замерли: каждый из них по-своему старался не привлекать внимания убийц.