Еврейские погромы и национализм
Шрифт:
У нас – это в Самодержавной России, основой идеологии которой был национализм – т.е. народность.
Как показывают воспоминания Винберга, сам Рутенберг мало считался с нуждами еврейского народа, которыми он спекулировал для видимости. В США в нём говорила обида за личные притеснения: американцы оттирали его от руководства сионистским движением, к которому он стремился.
Своеобразное отношение к еврейским массам, по сравнению с еврейской руководящей верхушкой, наблюдалось не только в США. Британия одна из первых ввела дискриминационные законы, «предотвратившие массовый въезд иностранцев (евреев) в эту страну в 1905 году» [Э. Хобсбаум «Век Империи» Ростов н/Д.: Феникс, 1999, с.60].
Та
7 февраля 1934 г. в США, в самом сильном противоречии с ведомой лицемерной пропагандой, как рассказал Додду верховный комиссар Лиги наций по делам германских беженцев, «никто не обнаруживает большого желания принять преследуемых евреев у себя» [У. Додд «Дневник посла» М.: Соцэкгиз, 1961, с.126].
Всё повторилось и в 1940-е: «адмирал Хорти в 1944 г. предложил эвакуировать венгерских евреев вне досягаемости нацистов. Британия не пожелала увеличить квоту на ввоз в Палестину, боясь нарушить хрупкое равновесие в Арабском мире. Против их перевода в саму Британию выступили чиновники и депутаты, которые утверждали, что боятся получить вспышки антисемитизма. «Что, если это так?», – возникает соблазн спросить. В любом случае создаётся сильное впечатление, что это был собственный антисемитизм депутатов» [Николай Толстой «Уничтожение евреев» // «The Spectator» (Лондон), 1981, 24 октября, с.18].
Это в то время, когда английские и американские политики в значительной степени зависели от еврейских банкиров и идеологов сионизма, подчиняясь их указаниям. Особенную покорность им проявит Черчилль, отлично понимая прямую зависимость между прислуживанием еврейским интересам и созданием репутации самого выдающегося политика.
Спустя четверть века после выдумок о погромах, наряду с вознесением до небес еврейской гениальности и полезности, А.В. Амфитеатров покинул масонские ряды, отринул модного когда-то Ренана, скорбя о православных святынях, снесённой Иверской часовне и эмигрантском равнодушии к творящемуся в СССР погрому русских. Он вошёл в организацию Братство Русской Правды, антисемитские печатные материалы которой О.В. Будницкий ошибочно отождествляет со всей деятельностью организации. Другой еврейский историк зовёт их низкопробными подпольными листками с анонимными заметками и «пещерными политическими лозунгами» [Лазарь Флейшман «В тисках провокации» М.: НЛО, 2003].
Деятель БРП Амфитеатров, сохраняя восхищение перед евреями, в рекомендуемой генералом Красновым книге вспоминал, как в 1914 г. сионисты Жаботинский и Рутенберг «вели, с поразительной энергией, пропаганду организации 40 тысячного еврейского легиона и заставили еврейский капитал осуществить её». Во время арабо-израильского конфликта 1929 г. «пролетела радиотелеграмма: „наших бьют!” – и вся еврейская диаспора ощетинилась, как миллион рассерженных дикобразов, и потребовала от Европы удовлетворения. Не просила, а именно требовала, – и Европа, оробев, извинительно шаркнула ножкой». «В Нью-Йорке первый же подписной лист еврейской колонии дал итог в 800 тысяч долларов». Евреи и в отношении 1929 г., головодурения ради, продолжают использовать выражение «погром», с чем Амфитеатров был не согласен: «как между убитыми, так между ранеными число нападавших к числу нападаемых относится почти точно, как три к четырём. Какой же это погром? Это сражение» [А.В. Амфитеатров «Стена плача и стена нерушимая» Брюссель, 1931].
Точно как в случае с так называемыми погромами в России. Британская комиссия по расследованию их причин пришла к выводу о невиновности своих властей: протестное выступление арабов вызвано массовым приездом евреев и захватом ими земель арабских крестьян.
Первый такой погром произошёл через пару лет после выпуска декларации Бальфура, в 1920 г. в Иерусалиме. Погром состоялся «в русском стиле», который точнее бы называть революционным стилем, т.е. «со всеми ужасами», только «под британскими знамёнами». Погром также не останавливался три дня, и погромщики были уверены, что «правительство с нами».
Жаботинский обвинил в погроме не собственную идею сионистского отъёма чужой земли и безумно опасную провокационную идею приезда евреев в центр неминуемого конфликта. Нет, он возложил вину на британскую администрацию. За препятствия к употреблению еврейского языка и за разрешение антисионистских маршей на улицах [Джон Генри Паттерсон «С иудеями в Палестинской кампании» СПб.: ЕУ, 2014, с.22, 197-201].
А ведь он сам заблаговременно замечал привнесение самими евреями повода для погромных действий в свой адрес: «у колонистов, кажется, развилась скверная привычка допускать грубость в отношении к арабам. Этого надо строго избегать», «никакого насилия». Культурность «всегда невольно подчиняет дикарей» [В. Жаботинский «Что делать» Екатеринослав, 1905, с.48].
И это за одно десятилетие до того, как сионисты начали насильственную вооружённую борьбу за Палестину. Когда к грубости и имущественным захватам добавляется насилие, погрома не избежать.
Вот почему в Российской Империи евреям запрещалось приобретать землю и существовала черта осёдлости – для взаимной безопасности.
Погромные последствия исполнения замыслов Жаботинского имелась возможность предугадать заранее. «Сионистский эксперимент напоминает мне историю государства Либерия», основанного в 1820 г. вернувшимися в Африку американскими неграми. «Вовлечение аборигенов в политическую жизнь шло трудно, между вновь прибывшим меньшинством и местными уроженцами царили недоверие и жестокость» [Ю.С. Аксельрод «Мой дед Лев Троцкий и его семья» М.: Центрполиграф, 2013, с.437].
Если бы сионисты согласились на Уганду или Мадагаскар, то собрание там евреев со всей Земли, по примеру Либерии, не прошло бы гладко и тоже могло закончиться гражданской войной, но планы раннего сионизма насчёт Восточной Африки не подходили для целей завоевания мирового господства, в то время как основание государства Израиль стало форпостом борьбы с исламистской цивилизацией – одной из последних оставшихся препятствий перед глобализмом. Иерусалим нужен был как центр планеты. Не зря даже на гербе СССР с изображением земного шара центр его оказывался отнюдь не в Москве, не ровно посреди СССР, а где-то в районе Израиля.
Точно как сами революционеры разжигали еврейские погромы в России в интересах свержения Монархии, «нaцистское уничтожение миллионов евреев было в целом ряде отношений исключительно выгодно сионистaм», – доказывает Вадим Кожинов в статье «Германский фюрер и «царь иудейский»», опубликованной в 2000 г., но написанной скорее в более раннее, ещё советское время.
Кожинов имел много предшественников в европейской литературе и среди ближневосточных политиков. Заместитель министра иностранных дел Египта озвучивал в начале 1960-х: Хитлер был жертвой сионистского заговора, «подтолкнувшего его к совершению преступлений, которые только помогли евреям достичь своей цели – создания государства Израиль».