Европа-45. Европа-Запад
Шрифт:
А внутри палаток творилось нечто невообразимое! Люди сразу попадали там в руки мускулистых солдат с лоснящимися лицами. Если снаружи казалось, что это вход в некое своеобразное чистилище, то здесь было полное впечатление мифического пекла. Солдаты ошалело скакали по палатке, бесновались, стервенели, они выглядели как молодые, озорные черти. Цепко хватая очередную жертву, они сильными руками расстегивали жалкую одежду, а если расстегивать было нечего, просто разрывали ее и, стараясь не пропустить ни единой складки, ни единого отверстия в одежде, сыпали на человека беловато-желтый вонючий порошок из больших
Попадающие в палатку, все без исключения, становились немедленно их жертвами. Никому не было пощады.
Не разбираясь, солдаты накинулись было и на Михаила, но тут вперед бросился Попов, закричал что-то, ткнул одному из «дезинфекторов» прямо в лицо тяжелый парабеллум — и американцы отступили.
— Вон из палатки! — приказал Попов.
Пожимая плечами, прихватив шприцы с порошком, солдаты вылезли наружу. У входа они остановились и недоуменно уставились на Скибу и Попова.
— Кто здесь старший? — спросил через Попова Михаил.
Старшего не оказалось. Он «запустил» эту машину, а сам куда-то ушел. Во второй палатке тоже не знали, где он. «Обкуривание» прекратили и послали на розыски лейтенанта, который вершил всеми этими делами. Пришел он не сразу. Это был молодой американец с холеным лицом и ухоженными, явно незнакомыми с черной работой руками.
— Что здесь? — спросил он ломким петушиным голосом.
Скиба назвался, показал удостоверение, под которым стояли подписи советского и американского генералов, ответственных за репатриацию.
— Что вы хотите? — поинтересовался лейтенант.
— Прежде всего, чтобы вы прекратили издевательства над людьми.
— Не понимаю вас. Без этих мер я не могу принять на территорию сборного пункта ни одного человека. Никто не получит от меня ни ложки супа, ни галет. Это — дезинфекция. ДДТ. Не знаете, что такое? ДДТ — это американский порошок, убивающий любую заразу. Мы не можем допустить, чтобы в нашем тылу началась эпидемия. Мы армия культурная.
— Не будем дискутировать на тему культурности вашей армии,— сказал Скиба,— и не убеждайте меня в пользе и необходимости дезинфекции. Но делать это нужно совсем не так.
— Как же? Посоветуйте.
— Для этого я и прибыл. Прежде всего нужно отделить женщин от мужчин. У вас две палатки,— пустите в одну женщин, а в другую — мужчин. Дайте им этот ваш ДДТ, шприцы и объясните, как этим пользоваться. Уверяю вас, они сделают всё наилучшим образом. Но незачем ставить для этого вооруженных солдат. Нельзя топтать достоинство человека. Неужели вы не понимаете, что эти люди очень ранимы после всего перенесенного?
— Я офицер, а не психолог,— попытался оправдаться лейтенант.
— Прежде всего вы — человек,— уточнил Михаил.— И, как человек, никогда не забывайте, что вокруг вас — люди, что вы не
— Ладно,— сказал американец.— Сделаем так, как вы хотите.
— Это еще не всё. Меня интересует, кто отвечает за этот сборный пункт, за все это дело?
— Частично отвечаю я.
— А вообще?
— А вообще — трудно сказать. Вы же знаете, как нелегко найти на войне ответственного. Тут никто и ни за что не отвечает.
— Но ведь вы не можете собрать здесь сто тысяч человек? Должен же быть какой-то предел?
— Вообще, пожалуй, так. Но пока мне с того берега будут привозить людей, я обязан их принимать.
— Куда?
— А я не знаю. Мое дело — порошок ДДТ, суп и галеты.
— А где спать людям? Где укрыться от непогоды?
— Не имею никакого представления. Бонн чересчур маленький городок, чтобы вместить такое количество людей. К тому же он и так переполнен нашими войсками. Даже высшие офицеры и те живут в палатках.
— Тогда проведите меня к кому-нибудь из ваших высших офицеров.
— Вряд ли это вам поможет.
— А мы попробуем.
Лейтенант с удивлением и недоверием смотрел на этого решительного и настойчивого советского офицера, который явился не оттуда, откуда можно было его ждать,— не с востока, не со стороны Берлина, уже, по-видимому, целиком занятого Советской Армией, а с запада, из города, которым бредили все лейтенанты американской армии,— из Парижа!
Советский офицер из Парижа! Это сбивало с толку. И на-ерное, именно поэтому лейтенант без дальнейших проволочек препроводил Скибу к полковнику тыловой службы, ведающему транспортными перевозками. Полковник вначале тоже ссылался на ДДТ и галеты, но Скиба заявил, что везти и доставлять на эту сторону тысячи людей только для того, чтобы их опылить ДДТ и выдать по две галеты, пожалуй, все же не стоило бы.
— Не собираетесь же вы везти наших людей еще дальше в тыл, до самой Франции? — прямо спросил Михаил.
Полковник замялся. У него на этот счет не было никаких определенных инструкций. Он просто выполнял приказ. Пока что приказ звучал так: довезти всех до Рейна. Если завтра скажут отправлять дальше — он отправит дальше. Просто он над этим не задумывался, да, собственно, и не его дело — задумываться. Он — исполнитель, и этим все сказано.
— Так вот, давайте условимся,— сказал Скиба.— Вам теперь могут приказывать что угодно, но запомните одно: наши люди дальше не поедут. Дальше Рейна — никуда. Им незачем ехать дальше, им некуда больше отступать. Мы останемся здесь.
— Но ведь Бонн — маленький город. В нем попросту негде будет разместить наших людей.
— Ищите для них место, коль уж вы везете их сюда. Кобленц, Кельн, Дюссельдорф, Вупперталь, Франкфурт... Мало ли городов... А то — давайте нам вагоны или машины, мы поедем домой, в советскую зону. Рано или поздно все равно будет именно так.
— Я доложу командованию,— пообещал полковник.
Тем временем стал накрапывать дождь.
Когда Михаил вернулся к переправе, уже совсем стемнело. Рейн тускло светился, аэростатов над мостом не было видно, колонны машин выползали из ночи, будто громадные, темно-синие гады. Гомон толпы смешивался с шелестом дождя, шепотом ветра и гулом моторов.