Европа-45. Европа-Запад
Шрифт:
— Назад! — крикнул Пиппо, оборвав стрельбу.— Прочь отсюда!
Кто-то вывалился из машины, закричал что-то злым голосом, но Бенедетти ничего не понял, потому что тот кричал не по-итальянски и не по-немецки. Очевидно — на английском языке. Да в конце концов, что ему за дело до этого!
— Убирайтесь вон! — снова приказал Пиппо и хлестнул из автомата прямо в эту темную фигуру.
— Болван! — уже по-итальянски выругались со стороны машины.— Идиот!
Снова полетели навстречу его пулям английские слова, но он не желал ничего слушать, а разбрасывал веселые огоньки,
Все-таки он был добр. Твердый, непоколебимый, как учили его товарищи партизаны, но добрый. Целился прямо в машину, но не хотел попасть в нее ни одной пулей.
Машина не могла свернуть в ту улицу, по которой приехала. Она торопилась, спасаясь от пуль Пиппо,— и потому поползла в другую сторону и уже не казалась такой огромной, как несколько минут назад, а чернота ее выглядела просто нелепой рядом с бело-желтыми огоньками, вылетавшими из автомата.
Когда подбежали встревоженные стрельбой партизаны, он уже снова как ни в чем не бывало спокойно похаживал по площади. Взад и вперед, взад и вперед, и было ему тепло даже в одиночестве.
— Почему ты не задержал машину? — строго спросил командир, услышав о неизвестных.
— А на кой она мне? — ответил Пиппо.— Я их прогнал, разве этого не достаточно?
— Надо было обязательно задержать,— недовольно заметил командир.
— Ты и отца родного готов задержать, появись он только на этой площади!
— Моего отца уже никто и ничто не задержит. Его повесили фашисты за помощь партизанам, — сказал командир.— Ступай отдохни, я покараулю за тебя. Тут дело нечистое, я сам...
Могли ли они предположить тогда, что за трупом Муссолини охотятся американцы?
Какие-то чиновники из американской Службы регистрации могил, узнав, что тело дуче висит на площади Лорето, решили выкрасть его и привезти в Америку. Ведь в американских могилах похоронено так мало знаменитых людей! Чиновники из Службы регистрации могил не заботились о доставке в Штаты убитых американцев: это было слишком дорого. Но они сразу смекнули, что на трупе Муссолини можно здорово подработать, ибо таких знаменитых покойников в американских могилах почти не встречается. Америка существует всего-навсего каких-нибудь пять поколений, в то время как Европа — триста. Европа обладает избытком знаменитых покойников — в Америке их не хватает. Чиновники из Службы регистрации могил уже давно точили зубы на труп Гитлера, когда же им попался повешенный Муссолини, соблазн был слишком велик, и они решили покамест удовольствоваться телом дуче.
Возможно, история эта принадлежит к самым мрачным анекдотам тех времен, но Пиппо Бенедетти пришлось играть роль именно в этом анекдоте.
Он не мог понять, что кричал ему невидимый во тьме человек в ту ночь, а если бы понял, то расхохотался б ему прямо в нос, как любил говорить пан Дулькевич, и единственное, что сделал бы тогда,— более точно прицелился бы из своего автомата.
Чиновники Службы регистрации могил вынуждены были ретироваться, посылая проклятья по адресу Пиппо Бенедетти, в то же время искренне удивляясь, что
День спустя Пиппо разыскал римский журналист из коммунистической газеты «Унита».
— Меня зовут Флавио,— отрекомендовался он довольно мрачным голосом, словно был в претензии на эту извечную процедуру — представления друг другу, носившую обязательный характер.— Меня зовут Флавио, а тебя, я уже знаю,— Пиппо. Ты партизан. Я тоже немного партизан, но больше газетчик, и ты должен рассказать мне, что произошло с тобой позапрошлой ночью на площади Лорето.
— Ехала какая-то машина, и я стрелял,— сказал Пиппо.
— Вот это здорово!—засмеялся Флавио.— Так мы с тобой заедем не дальше, чем та машина, и наша газета, если ее корреспонденты станут посылать такие материалы, как ты мне здесь излагаешь, вынуждена будет прекратить свое существование ровно через два дня. Рассказывай все с самого начала.
Пиппо смотрел на сидящего напротив Флавио. Это был не человек, а гора... Огромный, весь заросший черными вьющимися волосами. Волосы наползали на него отовсюду: из-под манжет рубашки, из расстегнутого воротничка, вылезали даже из ушей. Волосатый, черный и сердитый, он подавлял Пиппо своим видом. Кончилось тем, что Пиппо совсем смутился и не мог извлечь из себя ни единого слова.
— Я просто ничего не знаю,— сказал он наконец.— Разве это такая уж важная штука ваша газета, чтобы я непременно рассказывал?
— Послушай! —прикрикнул на него Флавио.— Чтобы человек существовал, ему необходима пища, одежда, жилище и газета. Каждый гражданин нашего государства должен получать свой ежедневный рацион для души, свою порцию новостей и иллюзий...
— По-моему, я никогда не читал газет...— робко признался Пиппо.
— Это меня совершенно не удивляет. Солдаты и студенты большей частью газет не читают. Они заботятся прежде всего о собственной молодости, а не о мире, в котором живут, поэтому газеты их не интересуют. Но ведь ты своей жизнью утверждал то, о чем мы пишем в своей газете. Мне сказали, что ты прошел всю Европу. Это правда?
— Да.
— Что видел все ужасы Европы?
— О, если б знала моя мама, она б умерла!
— Угу,— согласился Флавио.— Ты не с юга? Не из Неаполя?
— Я из Генуи. Собственно, не из самой Генуи, а из Пельи, это неподалеку. Вернее, даже не из Пельи, а с окраины Пельи. Наш городок состоит из одной-единственной улицы, как бы выдолбленной в скале над морем. Одна уличка и над ней — монастырь.
— Это неважно. Все мы любим своих матерей, генуэзцы, неаполитанцы, сицилийцы. Твоя мать знает, что ты жив?
— Нет. И я не знаю, жива ли она.
— Матери никогда не бывают для нас мертвы: они живы, пока живем мы. Ты писал своей матери?
— Нет. Я только молился ей.
— Теперь ты наконец напишешь ей письмо?
— Да, но...
— Ни звука! Вот бумага, ручка... Я не выпущу тебя из этой комнаты, пока ты не напишешь своей матери. Что это за сын, который умеет только молиться? Неужели ты еще не убедился, что даже пули из твоего автомата летят дальше, чем молитва? Садись и пиши!
«Мама!