Европа-45. Европа-Запад
Шрифт:
— Я тоже иду вперед! — воскликнул Финк.
— Если тебя никто не задержит своевременно,— презрительно взглянула на него Тильда.
— Хотел бы я посмотреть на того, кто станет меня задерживать! Вы ведь не станете этого делать, герр лейтенант?
— Могу вас даже подвезти, если нам по дороге,— усмехнулся Скиба.—У меня дела в Кельне, я возвращаюсь в город. Желаете — подвезу.
— Нет, нет! — Финк замахал руками.— Где это видано, чтобы победитель возил побежденного! Я — пешком. Только пешком! Не пользуюсь даже велосипедом. Не имею права. Только пешком!
— Что ж, вам виднее. До свиданья, Тильда. Я приеду к вам еще раз. Мы договоримся с вами обо
— До свиданья, господин Скиба.
— Всего, господин Финк!
— Как, вы не говорите мне «до свиданья»?!
— А вам этого хочется?
— Чтоб очень, так не очень, но раз так полагается, то почему ж?
— В таком случае — до свиданья.
— В лучшем месте! — расхохотался Финк.
— Убирайся!— сказала Тильда.— Убирайся вон, и чтобы я тебя больше не видела. Мертвецы у меня в доме мне не нужны!
— Я еще докажу тебе, какой я живой! — сразу протрезвев и прислушиваясь к удаляющимся шагам Михаила на лестнице, прошипел Арнульф.— Ты еще увидишь, какой я живой, Гильдхен! И попробуй теперь от меня выкрутиться! Ты привязана ко мне такой веревочкой, как этот ребенок некогда был привязан к своей матери пуповиной. Ха- ха-ха!
ВЕЛИКОЕ СЛОВО
Знали, что оно вот-вот прозвучит. Были уверены, повторяли его на протяжении всей войны, а теперь произносили так, будто впервые услышали, будто никогда до этого не знали такого слова, не догадывались о его красоте и величии.
Победа!
Наконец-то она наступила, не могла не наступить. Для этого случая она избрала один из прекраснейших дней весны сорок пятого года, теплый, щедро обласканный солнцем, обвеянный нежными ветрами, этот девятый день мая сорок пятого года.
Победа!
Бросали, махали, швыряли...
Советские танкисты, остановив танки у подножья берлинской Колонны победы, бросали в воздух ушастые шлемы. Медсестры Советской Армии, стоя у понтонного моста над Эльбой, махали букетами весенних цветов, которые они приготовили для молодых американцев, спешащих с противоположной стороны. По улицам западно-немецких городов двигались тысячи американских машин, броневиков, танков.
Победа!
Она шла по Европе с востока. Запад знал, что победа придет, она давалась ему легко, сама шла в руки; только на востоке раздавались еще выстрелы, только на востоке еще умирали солдаты, умирали до той минуты, пока фельдмаршал Кейтель, адмирал Вриденсбург и генерал Штумпф подписали в Берлине акт о капитуляции. Запад ждал победы, восток боролся за нее до последней секунды. Генерал Йодль попытался было подписать капитуляцию только перед западными союзниками, но ее никто не признал; действительной, подлинной была именно та, берлинская капитуляция, завоеванная кровью советских солдат.
Победа!
Неистовствовали корреспонденты всех газет и телеграфных агентств мира. Уже появились первые репортажи из руин имперской канцелярии в Берлине, где покончил с собой главный палач — Гитлер. Уже нашли где-то Эриха Кемпку, личного шофера бесноватого фюрера, и уже он гордо заявлял корреспондентам: «Я сам сжигал Гитлера». Рассказывали о таинственном, неуловимом Бормане, который руководил сжиганием трупов фюрера и его любовницы, после чего скрылся в неизвестном направлении и, возможно, занят сейчас сколачиванием подполья, этот расхваленный Геббельсом и его приспешниками «Вервольф».
Но все равно победа! Победа прежде всего и выше всего!
Сомнений быть не могло: победа шла по Европе уверенно и неотразимо. Наконец-то подписал
Выяснилось, что даже на Нормандских островах, посреди канала Ла-Манш, до сих пор отсиживались гитлеровские гарнизоны, с которыми Британское адмиралтейство ничего не могло поделать... Только теперь эти гарнизоны передали свои укрепления британским войскам.
Победа несла с собой не только радость, но и всякие неожиданности и чудеса. Где-то на окраинах Фленсбурга, на границе с Данией, собралась трехмиллионная гитлеровская армия генералов Буссе, Венка, Хейнрици, Шернера, которая бежала с Восточного фронта, бежала, дабы не попасть в плен советским войскам. Теперь эта армия нашла себе пристанище под крылышком фельдмаршала Монтгомери — иными словами, продолжала оставаться и дальше целиком боеспособной, вооруженной до зубов армией. Она имела своих командиров, даже свое правительство, возглавляемое преемником Гитлера адмиралом Денитцем, контролировала занятую территорию вокруг Фленсбурга. Англичане не решались забираться в расположение немецких частей, а любители сенсаций — корреспонденты западных газет — уже подняли сумятицу вокруг так называемой «Фленсбургской респуб-лики».
Было чему удивляться. Но ведь была еще победа!
Отряд Седьмой американской армии захватил в госпитале около Мюнхена бывшего немецкого фельдмаршала Рундштадта. В плен американцам сдались фельдмаршалы Лоеб и Лист. Однако фельдмаршалами в те дни мало кто интересовался. Искали Бормана, искали Гиммлера. Зная, что Гиммлер скрывается где-то в «Фленсбургской республике», не торопились его оттуда изымать. В конце концов он сам не вытерпел и ушел, пытаясь замести следы, исчезнуть среди миллионов, раствориться в небытии и неизвестности. Поймали его солдаты Второй британской армии. Поймали уже около Гамбурга, куда он добрался со своими двумя адъютантами. Он сбрил свои неказистые усики, закрыл правый глаз черной повязкой и выдавал себя за некоего Гинтцингера, но его узнали, его не могли не узнать. В штабе армии ему приказали раздеться. Боялись, что он спрятал яд. Но опоздали: ампула с цианистым калием оказалась во рту Гиммлера. Он раскусил ее и испустил дух в одну секунду, как паршивая крыса.
Газеты захлебывались от восторга. Фашистские вожди давали сногсшибательный материал. Генералы и фельдмаршалы переодевались солдатами и скрывались в госпиталях под видом раненых. Министры готовы были превратиться в дворников и лифтеров при гостиницах, лишь бы только скрыться и избежать суда. Гиммлер, уничтоживший десятки миллионов людей, оказывается, шнырял по Германии, стремясь скрыться и держа наготове ампулу с ядом, подобно захудалому шпиону.
Старые, беззубые хищники из газетных джунглей Америки и Европы думали и гадали: что еще принесет победа? Какие несуразности? Какие неожиданности и сюрпризы? Какие сенсации?