Европе не нужен евро
Шрифт:
Последствия дефицитов американского доходно-расходного баланса можно в упрощенном виде представить следующим образом:
– Зарубежный экспортер меняет долларовые поступления от своего экспорта в США в своем центральном банке.
– Часть этих долларов используется не для того, чтобы оплатить закупки в США (они экспортируют меньше, чем импортируют), а переходит в качестве активов в какой-то американский банк.
– На базе прироста активов банк может увеличить выдачу кредитов.
– Выданные в кредит деньги служат для того, чтобы финансировать дальнейший импорт в США или экспорт из-за границы.
– Зарубежный экспортер меняет долларовые поступления и т. д… (смотри
Все это до тех пор, пока заграница довольствуется оплатой в дальнейших долларовых активах вместо оплаты в реальной стоимости, представляет собой как бы неограниченный станок благосостояния: из года в год страна могла тратить больше без влияния на инфляцию, чем она зарабатывает, и при этом еще избегать инфляции. Зарубежные товары поступают в страну по таким низким ценам, что зарубежные производители не имеют шансов слишком повышать свои цены. Но если давление в связи с ростом заработной платы и увеличением издержек станет слишком сильным, то часть производства перемещается в Мексику, Китай или Индию. Расчет приходит не скоро из-за растущей зависимости, которая как раз и означает растущую внешнюю задолженность.
Самое замечательное состоит в следующем: долларовые вклады пользовались таким большим доверием потому, что зарубежные вкладчики довольствовались низким процентом. И это казалось оправданным стабильными ценами, которые были следствием давления, оказываемого зарубежными конкурентами. Это создавало идеальную базу для продолжавшейся в течение многих десятилетий экспансивной денежной политики, которая делала ставку на низкие проценты, доверие рынкам и дерегулирование. Она связана с именем Алана Гринспена, который с 1987-го по 2006-й был председателем Федеральной резервной системы США.
Вечный рост без кризиса
С его именем был связан возврат с неизвестной с пятидесятых годов ценовой стабильностью и длившимся в течение 20 лет постоянным ростом экономики без заметных падений. Казалось, что Гринспен нашел волшебную формулу для денежной политики и пользовался ставшим почти культовым почитанием. Он был великолепным экономистом и блестящим экспертом в области статистики и, очевидно, не предвидел, что его большей частью экспансивная денежная политика с ее низкими процентными ставками создавала предпосылки для жуткого мирового финансового кризиса. По отношению к рискам дефицита доходно-расходного баланса он был равнодушен, по отношению к регулированию – недоверчив. Он делал ставку на силу конкуренции и считал задачей денежной политики создавать по возможности большой рост экономики и занятости до тех пор, пока были гарантированы достаточно стабильные цены7.
Путем стабилизации и влияния на ожидания и недопущения акционизма должны были быть обеспечены стабильные цены, на это была нацелена его политика. Он был слишком осторожным, чтобы, как другие верящие в рынок экономисты девяностых годов, провозглашать победу над конъюнктурным циклом и длительным ростом, но его действия служили этой политике.
Инфляция цен на ипотеки
Гринспен понял риск вздувания цен на ипотечном рынке и предостерегал с учетом рынка акций уже в девяностые годы от «irrational exuberance» (иррационального богатства). Однако он не верил, что можно отличить «настоящие» цены от «ненастоящих», и не считал задачей денежной политики влиять на рынки недвижимости до тех пор, пока не будет обеспечена общая стабильность цен.
Тем не менее перегрев вокруг так называемого «Доткомова кризиса»(dot.com-Crise) на рубеже нового столетия привел к ограничительной денежной политике. Однако после теракта 11 сентября 2001-го снова переключились на экспансию, и это придало новый губительный толчок крупнейшему пузырю на ипотечном рынке в США, ценовому буму в частном индивидуальном строительстве: с и без того очень высокого уровня цены на дома с 1999-го по 2007-й выросли только за 8 лет на 80 %8.
К тому же следует знать, что в США всегда была возможность покупать частные дома, имея небольшой собственный капитал. Стимул к этому повышался еще тем, что проценты за ипотечные долги в США по традиции всегда можно было вычесть из суммы дохода, облагаемого налогом. Стремительный подъем цен на недвижимость создал у большой части населения иллюзию богатства: люди все чаще закладывали имеющиеся дома, чтобы позволить себе больше потребления, и продавали дома с прибылью, чтобы покупать новые лучшие дома. Только за 6 лет, с 2001-го по 2007-й, задолженность частных домохозяйств в США выросла со 100 до 130 % имеющегося в распоряжении дохода9.
Повсеместно распространялась иллюзия, будто путь к богатству состоит в том, чтобы имущественные ценности, повышавшиеся в цене – преимущественно недвижимость, – можно было финансировать долгами. Американский экономист Роберт Шиллер еще в 2000 году предостерегал от опасности имущественных пузырей 10 и правильно предсказал американский кризис на рынке жилья.
Subprime Loans (Ипотечные кредиты): формула богатства для всех
Повышавшиеся в США в течение десятилетий цены на недвижимость нанесли вред и без того слабо развитому чувству, что финансирование ипотеки за счет кредитов может таить в себе риски. Традиционно фондовый рынок США характеризовался тем, что два крупных федеральных американских ипотечных агентства – Fannie Mae и Freddy Mac – рефинансировали покупателей частных домов и часть рисков проводили по своим бухгалтерским книгам. Целью политики США традиционно является реализация возможности приобретения собственного дома также для слоев населения с не очень высоким доходом. Для этого в начале девяностых годов изобрели так называемые «Subprime Loans» – ипотечные кредиты, которые были задуманы как ссуды, заменяющие собственный капитал. Риск неуплаты казался ограниченным, так как стоимость домов постоянно росла.
Девяностые годы в США были также периодом финансовых инноваций.
– Путем секьюритизации банк мог превращать выданные им кредиты в имеющие хождение на бирже ценные бумаги, продавать их и передавать таким образом кредитные риски в другие руки. Банки зарабатывали на комиссионных.
– Увязывая в ценные бумаги различные риски, можно было, подобно тому, как действуют страховые компании, стабилизировать статистическую ожидаемую стоимость рисков, а также – как полагали – надежно рассчитать их.
– Это, в свою очередь, позволяло из связанных в одно целое кредитов кроить транши различной платежеспособности. Образовавшиеся из этих траншей ценные бумаги получали рейтинг. Таким образом появилась возможность, чтобы лучшие транши из кредитного портфеля, который состоял, например, только из Subprime Loans, также могли получить рейтинг А-А-А.
– Так как риски возможных убытков из структурированных ценных бумаг, видимо, можно было точно рассчитать, также было возможно застраховать риски возможных убытков. Покупатель займа заключал credit default swap – кредитный дефолтный своп (cds) – и выплачивал за это страховой компании единовременную сумму.