Эйфория
Шрифт:
Первые подозрения в том, что что-то не так, возникли у Бенедикта, когда он, заглянув к матери после какой-то вечеринки – просто потому, что до нее было ехать ближе, чем до его квартиры, а в том состоянии, в котором он тогда пребывал, это было весомым аргументом, – внезапно обнаружил в ее доме Тони, слегка взъерошенного и смущенного, но в целом вполне довольного жизнью. По его словам, ему понадобилось отыскать что-то в их семейной библиотеке, что было полным бредом, поскольку Аманда не слишком разделяла страсть Дэвида к книгам и большую часть по-настоящему редких и интересных изданий он увез еще несколько лет назад при переезде, оставив лишь пару собраний сочинений английских классиков и беллетристику, к которой питал острое отвращение. Пропустив мимо ушей путаные объяснения друга, Бенедикт, которому в тот день было явно не до выяснения
Это было забавное открытие. Бенедикт помнил, как, устроившись тогда в офисе «Эйфории», к тому моменту едва ли проработавшей больше трех недель, они обсуждали какую-то из потенциальных клиенток, и вдруг, увидев, как Тони, поднявшийся для того, чтобы принести себе кофе («нет такой секретарши, которая умела бы делать эспрессо, который я научился пить в Италии»), мечтательно улыбается каким-то своим мыслям, он вдруг понял, что тот влюблен безумно и безраздельно. Мысль о том, что предметом чувств Тони была его собственная мать, не столько пугала, сколько вызывала приступ оживленного любопытства, но Бенедикт благоразумно предпочел спрятать его подальше, чтобы не смущать и без того, похоже, изрядно сконфуженного Тони, который, как бы ни старался он делать вид, что ничего не произошло, прекрасно знал, что Бенедикт видит его насквозь. В тот день они больше не говорили об этом, и, насколько знал Бенедикт, с тех пор отношения его матери и Тони не претерпели серьезных изменений, если не считать того, что в последние пару лет они стали встречаться чаще, что, в свою очередь, моментально вызвало у друзей шквал шуток на тему «она так жаждет узнать, чем живет ее неблагодарный сын, что готова проводить все свое время с его другом».
Бенедикт усмехнулся и потер руками лицо: влюбиться в помощника своего сына, работающего хастлером, – это было вполне в духе его матери. То, что в эту историю оказался вовлечен Тони, казалось ему менее вероятным, но результат был один и тот же: эти двое были любовниками где-то около четырех лет, и Бенедикт категорически не понимал, для чего держать это на задворках их собственных отношений, если все, что можно было знать друг о друге худшего (это была вторая их любимая шутка после истории о потерявшей надежду добиться расположения Бенедикта матери), они уже знали. Должно быть, у него есть свои причины не делать этого, подумал Бенедикт, гася сигарету и рассматривая небольшую горку окурков в пепельнице. И, возможно, только возможно, дело совсем не в нем. Он на мгновение представил себе Аманду, принимающую Честеров, в тот период, если он правильно сопоставил даты, как раз переживавших триумфальный исход из их дома Гарриет, выходящей в гостиную под руку с Тони Факом, и рассмеялся. Это было слишком даже для нее. Но, с другой стороны, с тех пор прошло довольно много времени, и, насколько он понял…
Тихий звук открывающейся двери возвестил о том, что Гарриет и Аманда благополучно вернулись из своего путешествия в глубины то ли сада у дома Тэррингтонов, то ли чьего-то (Бенедикт искренне надеялся, что не его собственного, но шансов на это было немного) бессознательного, и он с улыбкой поднял голову, встречая их обеих, стараясь не подавать виду, что понимает, о чем они говорили, и прекрасно осознавая, что это не сработает. Еще один звук – на этот раз, доносившийся из кармана его брюк, – отвлек его внимание. Бенедикт не глядя вынул телефон и бросил взгляд на экран.
«Как
Ревнует, подумал Бенедикт. Вот ведь черт.
«Отлично, – напечатал он в ответ и неожиданно для самого себя добавил, – можешь присоединиться, если хочешь».
Новое SMS пришло после непродолжительного молчания.
«Уже еду».
Пряча телефон обратно в карман, Бенедикт внезапно понял, что именно мешало Тони сделать его чувства к Аманде достоянием общественности. И к мнению Честеров это не имело никакого отношения.
Он улыбнулся Гарриет, вопросительно смотревшей на его манипуляции с телефоном, и вспомнил, что она предупреждала его о том, что уезжает сразу после завтрака: у нее были какие-то дела в университете. Ну что ж, ухмыльнулся Бенедикт, они и втроем неплохо посидят. Весело подмигнув обеим женщинам, он обернулся к матери и сказал:
– Кажется, сегодня у нас будет еще один гость.
Аманда внимательно посмотрела на него и кивнула.
Это было по-настоящему классное утро.
Глава 10
Тони. Фобурдон
Фобурдон (франц. fauxbourdon букв. «ложный бурдон»; позднелат. faburdon, faulxbourdon, также раздельно faulx bourdon), 1) – техники композиции в многоголосной музыке западной Европы, главным образом, XV – XVI веков.
Определение faulx следует понимать не в смысле «ложный», «фальшивый», а в смысле «воображаемый», «мысленно представляемый», т.о. оно имплицирует факт сочинения на лету, контролируемую импровизацию.
В Англии XV века импровизируемое трёхголосие на основе тенора. Техника фобурдона описывается как добавление к заранее данному, нотированному голосу (называемому «mean») двух других голосов, непосредственно во время исполнения.
Тони захлопнул книгу и посмотрел на часы. Он договорился встретиться со своей новой знакомой в 15.00, но пришел раньше и теперь вынужден был коротать время ожидания. Роман, который он купил в ближайшей лавке, торговавшей популярной литературой, не оправдал его надежд, так что ему поневоле пришлось вернуться к мыслям и происшествиям, заставившим его оказаться здесь.
Тони скептически хмыкнул. Едва ли была такая уж необходимость в этой встрече. По совести говоря, необходимости не было никакой – долго пытаясь придумать, зачем ему это нужно, Тони в конце концов махнул на это рукой и решил рассматривать это как собственную прихоть. Может же он позволить себе маленькую глупость после многих лет примерного – ну, или почти примерного поведения и покорного следования за Бенедиктом в его эффектных и не очень авантюрах, а также за все оскорбления и унижения (так, по крайней мере, он живописал свою работу самому Бенедикту, в ответ только смеявшемуся и советовавшему завязывать с чтением книг в мягких обложках), выпавшие на его долю за время существования агентства «Эйфория».
Она явилась точно вовремя, но наверняка не потому, что волновалась: у Тони не было сомнений, что она всегда так же точна.
Даже если цель и причина встречи ей не понятны.
Или она хочет, чтобы это выглядело так, словно она не понимает, для чего он позвал ее.
Тони раздраженно выругался про себя. Он и сам не знал, зачем попросил ее о встрече – с чего она должна догадываться об этом?
Потому что если бы она была хотя бы вполовину настолько же умна, как все его прежние женщины, она и то раскусила бы тебя, дубина, мысленно проворчал он, поднимаясь навстречу высокой девушке в белой блузке и тонких белых брюках, протягивавшей ему руку в приветственном жесте.
– Добрый день.
– Добрый день, мисс Хант, – Тони склонил голову и вышел из-за стола, чтобы пододвинуть ей стул.
– Благодарю вас, – Гарриет устроилась за столиком напротив него и, отбросив назад волну длинных темных волос, обратилась к мгновенно выросшему у ее правого плеча официанту.
– Двойной эспрессо, пожалуйста. Здесь варят лучший кофе в этой части города, – доверительно сообщила она Тони, когда официант, кивнув и записав заказ, удалился. – Попробуйте кофе на песке. Если не любите черный, я готова биться об заклад, что они найдут способ покорить ваше сердце при помощи латте или капучино.