Фацеции
Шрифт:
предпочтительным, чем его прежняя профессия.
CLII
Уловка некоего Петрилло для
освобождения больницы
Кардинал барийский 84, неаполитанец родом, владел в
Верчелли в Цизальпинской Галлии 85 больницею, которая давала
ему мало дохода вследствие производящихся там больших
издержек на бедных. Кардинал послал туда одного из своих
людей, по имени Петрилло, чтобы собрать
нашел больницу полной немощными и хворыми, на содержание
которых уходили все тамошние средства. Тогда, облачившись в
костюм врача, он пришел в больницу и, осмотрев язвы разного
рода, которые были на больных, созвал всех и сказал: «Против
ваших язв нет другого лекарства, как мазь из человеческого
жира. Поэтому бросьте между собою сегодня же жребий, кто из
вас должен будет, ради излечения остальных, быть брошен в
котел и сварен живьем». Испуганные этими словами – ибо
каждый боялся, что жребий падет на него, – больные один за
другим убежали. Таким образом Петрилло освободил больницу
от содержания этих нечистоплотных людей.
CLIII
О звуке
В прежние времена, при папе Бонифации IX, в одной
компании спорили, какой звук самый приятный и сладостный.
Мнения высказывались разные. Лито д'Имола, секретарь
кардинала флорентийского, того, который был настоящим
кардиналом 86, сказал, что для голодного нет звука приятнее
84 Лудольфо Марамори.
85 Ныне в Пьемонте.
86 «Настоящим» кардиналом в глазах Поджо и многих других был Франческо
Цабарелла, кардинал св. Косьмы и Дамиана, более известный под именем
кардинала флорентийского (кардиналы именовались по церквам, приписанным к
ним и дававшим им доходы). Цабарелла в эпоху великой схизмы был лучшим
другом ученых и писателей. В Констанце, на Соборе (1414–1418 гг.), он играл
выдающуюся роль и был одним из самых видных кандидатов на папский
134
звонка. Ибо в домах кардиналов принято созывать живущих там
к обеду и к ужину звонком. Когда звонок раздается с
опозданием, а у некоторых аппетит разыгрался давно, его звуки
доставляют голодным много удовольствия. Все нашли, что Лито
прав, особенно те, кому опоздание звонка, зовущего к еде, было
делом знакомым.
CLIV
О сыне вельможи, которому отец
приказал из-за его злого языка быть
немым
У одного испанского вельможи был взрослый сын,
обладавший
на него ненависть многих людей. Отец поэтому приказал ему
никогда не раскрывать рта. Он повиновался. Случилось
однажды так, что отец и сын были приглашены к королю на
торжественный обед, на котором присутствовала также
королева. Сын, ловкий во всем остальном, прислуживал отцу,
как немой. Королева, которая славилась своей распутной
жизнью, решила, что юноша глухонемой, и сообразила, что он
будет для нее очень удобен. Она попросила вельможу, чтобы он
отдал сына в услужение ей. Тот согласился, и она стала
посвящать юношу в свои самые секретные дела, так что он был
не раз свидетелем ее распутства. Прошло два года, и на такой же
торжественный обед снова был приглашен отец юноши. Королю
за это время часто приходилось видеть молодого слугу своей
супруги, которого все считали немым. Пока он прислуживал
королеве, король спросил вельможу, от рождения или по какому-
нибудь несчастному случаю лишен дара слова его сын. «Ни то,
ни другое, – отвечал вельможа. – Это я запретил ему
разговаривать из-за его злоязычия». Король попросил, чтобы с
юноши было снято запрещение. Отец долго сопротивлялся,
указывал, что может произойти какой-нибудь скандал, но,
уступая настоянию короля, разрешил сыну говорить, если ему
захочется. Тот прежде всего обратился к королю и сказал: «У вас
такая супруга, с которой по бесстыдству и по развратной жизни
может сравниться самая низкая из публичных женщин». Король
престол, но умер, не дожив до выборов. Поджо тогда же составил надгробную
речь, ему посвященную.
135
смутился и приказал ему замолчать. У многих людей такой
обычай, что, как бы редко они ни говорили, они всегда норовят
сказать гадость про кого-нибудь.
CLV
Об одном опекуне
Дакконо дельи Ардингелли, флорентийский гражданин, был
назначен опекуном к одному малолетнему. После
продолжительного управления его имуществом от богатства не
осталось ничего. Все ушло в глотку опекуна. Наконец с Дакконо
спросили отчета, и должностные лица потребовали, чтобы он
представил входящие и исходящие книги. Дакконо показал на
свой рот и на свой зад, говоря: «Вот входящая, вот исходящая.
Других нет».
CLVI