Факап
Шрифт:
Что бы я лично предположил. Что реально с континента было переброшено где-то три тысячи отборных бойцов. Судя по их поведению — обработанных званцевским средством. Для их переброски — если опять же учесть фактор попутного ветра и готовность бойцов самим сесть на вёсла — нужно было десять гамратт. Десять из пятидесяти — это уже совсем другие расклады.
Ну а двадцать тысяч — это так, общая численность орденских сил. Причём взятая с ба-альшим гаком.
Это, конечно, уже мои домыслы. Но я думаю именно так.
Почему? А из-за той картинке, которая у Левина в голове осталась. Сидят два человека и договариваются. Причём один — который с бородкой — продавливает свой план, а второй осторожничает. И положение у них примерно как у проектировщика нового космического судна и руководителя группы испытателей. То есть первый клянётся, что судно вылизано и все мыслимые меры безопасности предусмотрены — а второй ворчит и ругается, что это корыто он до полёта с живым человеком не допустит, пока не будет проведена полная серия тестов аварийных химических двигателей на реверсивном ходу. Потому что мало ли что, а ему за живых людей отвечать. При этом оба понимают, что конструкция, скорее всего, хорошая, но не идеальная, а предусмотреть всё невозможно. Однако каждый хочет снизить свои риски. Только у проектировщика риск — что он провалит плановые сроки и его люди не полетят на Тагору. А у испытательной группы — что кто-нибудь погибнет. При этом первое реально, а второе — крайне маловероятно. Поэтому проектировщик давит авторитетом. Он рассказывает, что аварийную химию на судно проектировал сам Потылицын, который по этой части самый авторитетный конструктор на Космофлоте. Что общий расчёт корабля выполняла лаборатория Полубояринова — а Полубояринов это ух и огого. Что химия на самом деле вообще не нужна, потому что есть аварийная гравитационка, лучше которой на Земле не делали. Ну и так далее. И он даже, в общем-то, не врёт. Потому что аварийная химия слизана со старой модели, которую действительно проектировал Потылицын, с некоторыми доработками на коленке. Общий расчёт действительно делала лаборатория Полубояринова, но вот как раз безопасность они не считали. Гравитационка, конечно, вещь, но как она себя поведёт при неспокойном вакууме в экватории массивного тела — это ещё вопрос. А так всё правильно.
Здесь же ставки были сильно выше. Дон Рэба всерьёз рисковал головой, причём не только своей. Орденский планировщик рисковал как минимум карьерой, а может быть, и головой тоже. При этом он был уверен, что, если первая часть плана сработает, то арканарская столица падёт в руки Ордена, как перезревший плод. Но дона Рэбу нужно было дожать. И поэтому он — даже, в общем-то, не вря — называет цифру в двадцать тысяч бойцов. Но, скорее всего, двадцать тысяч — это была общая численность всех сил Ордена, которых можно было хоть как-то задействовать в операции. От всадников с копьями и до простых монахов и орденских агентов на жаловании. С округлением в нужную сторону, разумеется.
Поверил ли ему дон Рэба? Ну, в каком-то смысле. Выбора-то у него особо не было.
И там есть любопытный хвостик. После разговора на портовом жаргоне дон Рэба говорит, что беседа доставила ему огромное удовольствие и называет своего собеседника смелым человеком, а тот — "скучным голосом", как пишет Малышев — возвращает ему комплимент.
Вот эту сцену я прямо-таки вижу. И слышу. Сам присутствовал при таких обменах любезностями.
День 157
Только что проснулся. В виде исключения — видел приятный сон. Ну как приятный. Во всяком случае, мне понравилось.
А видел я, как Майя Глумова отшивает Каммерера.
Дело происходило в Музее Внеземных Культур. Не то чтобы я это понял по интерьерам. Просто — знал, что это Музей внеземных культур. Какая-то мастерская. Там сидела Глумова. А перед ней стоял Каммерер и лепетал какую-то бессвязную чушь. Что он журналист, что пишет какую-то книгу. А она на него смотрела как на... извините за скатологический юмор. И было ясно, что она его сейчас выставит за дверь. То есть это мне было ясно, а Максик суетился, лебезил и хлопотал лицом. Не ухлёстывал, нет. Что-то ему было нужно. И было ясно, что этого он не получит. Жаль, что проснулся как раз перед тем, как она начала бы его выгонять.
Однако вопрос. Это ведь не просто сон, а продолжение всё того же сериала с убийством, великими сущностями и прочей мурой. Формально доказать не могу, но чувствую. Интуитивно. Что да, это тоже к тому же. И потому что Майя и Музей Внеземных Культур, и по общему настроению, что-ли. Но вот при чём тут Каммерер?
Кстати. Я ни разу не видел лица человека, которого убиваю. Но мне каждый раз казалось, что он мне знаком. Уж не Максик ли это?
Хорошо, допустим. Тогда чего они хотят? Эти, которые жёлтые квадраты? И мой приятель Левин в том числе? Чтобы я пошёл и убил Макса из "герцога" Сикорски? Бред какой-то. Или, наоборот, что мне прикажут убить Макса из "герцога" Сикорски, а я типа должен не выполнять приказ? Полный бред. Я должен что-то сделать, чтобы мне такого приказа не отдали? Бред полный и абсолютный. Я что-то должен сделать, чтобы такой приказ получить? Просто бредятина.
Но если сравнивать, то наиболее вероятен именно первый вариант. Осталось всего ничего — вернуться на Землю, украсть у Сикорски "герцог", пойти и убить Максима Каммерера. Потому что мне снятся сны. Это же охренеть серьёзная причина, чтобы кого-нибудь убить! Тем более, у меня есть опыт. Я же убил человека, который храпел. Ну да, я не хотел. Так получилось. Но было же. Может, они решили — да, этот может?
Нет, нет, нет, бредятина. Во-первых, я сижу на этой проклятой станции, и никто меня вызволять не собирается. Во-вторых, если меня отсюда и вытащат, то вряд ли восстановят на службе. В лучшем случае мне сотрут память и отправят на какую-нибудь отдалённую станцию. В просто хорошем — то же самое, только вместо станции меня ждёт водорослевая ферма. В плохом — будет как в том сне, только исполнят меня не изящным "Герцогом", а обычной рельсовухой. В самом худшем — коллеги заинтересуются, что это со мной такое происходило и разберут мой мозг на части, чтобы не упустить чего интересного. И главное — во всех случаях будут правы, а я нет.
С другой стороны. Вот чисто гипотетически. Допустим, мне сейчас явится Борис Левин верхом на комете. И предложит: пристрели-ка ты Каммерера, тебе же он ни разу не симпатичен. А мы тебе за это выполним любое желание. Например, вернуть тебя на работу. И если хочешь — стереть память об этом неприятном эпизоде.
Ну, я, конечно, откажусь гордо. А Левин на это скажет, что Максика всё равно пристрелят, только бонус достанется кому-то другому, а ты тут так и будешь куковать, пока биологическая смесь не кончится. И умрёшь с голодухи, глядя в стену. Или, если хочешь разнообразия — пялясь в иллюминатор на звезду класса G и планету типа Юпитера.
И я откажусь уже не гордо. Какая уж тут гордость.
А если бы мне доказали как дважды два, что Каммерера надо убить ради счастья человечества? Нет, даже не так — ради существования человечества?
То я откажусь совсем уж несчастный, раздавленный и всё такое. Но отказался бы. Потому что я — существо ограниченное. Мало ли мне что можно доказать.
А вот если бы мне тот же Комов приказал пристрелить Каммерера? Ну это совсем другое дело. Он мне начальник. Приказ начальника — закон для подчинённого.
Я это к чему? Да к тому, что если вы от меня чего-то хотите, обратитесь к моему начальству. Его убеждайте, ему парьте мозги, ему сообщайте страшную правду. И если оно вас послушает — хорошо, старый дядя Яша возьмёт пукалку и пойдёт убивать кого-нибудь. Потому что я точно знаю, что Комова вот так просто запугать, купить или взять на слабо нельзя. И уж если он согласится, значит, резоны были серьёзные. Вот как-то так. Извините.
А если нет — читайте про Арканар. Это я по собственной инициативе пишу и сам ответственность несу.