Факел
Шрифт:
Доев кашу и допив чай, девушки потушили костёр и легли спать, завернувшись в плащи.
Проснулись они на рассвете. Позавтракали хлебом, сыром и водой. Затем оседлали коней и отправились дальше по дороге.
Весь вчерашний день, на каждом привале Марена следила мысленным взором за чужаком. Он шёл по той же дороге, по которой ехали и они, и никуда с неё не сворачивал. Пока им везло. Они должны были успеть его догнать до того, как он покинет лес. Но на рассвете оказалось, что он уже очень близко к границе леса, и необходимо было поторапливаться. Видимо, он шёл всю ночь.
Сейчас
Спешка спешкой, но через четыре часа они остановились на привал, чтобы напоить коней. Чужак всё ещё был на том же месте. Через полчаса они отправились дальше в путь.
До конца дороги они добрались часа через три.
На самом деле в древности дорога здесь не заканчивалась. Но в древности здесь и пустыни не было, которая её давно засыпала и скрыла под собой.
По ощущениям, чужака в лесу уже не было, и единственный ориентиром были следы на песке, уходящие вглубь пустыни.
Девушки спешились. Марена отвязала обе своих походных сумки и поставила на землю.
— В добрый путь, сестричка, — сказала на прощание Настя и обняла подругу.
— Благодарю за помощь, — обняла её Марена в ответ и отстранилась со словами: — Мне пора, — после чего подняла свою походную сумку и надела на плечи. Сумку чужака ей пришлось нести в руке.
— До встречи через два лета, — сказала Марена, ступая на песок, и больше не оборачивалась.
Следы перед ней слегка раздувало ветром, но всё же они были ещё достаточно чёткими.
Идя по следам чужака, Марена всё удивлялась тому, как человек может так целеустремленно идти в никуда. Ладно бы в лесу — там дорога, по ней проще. А здесь уже не было никакого смысла держать то же направление. Понятно, что и петлять не стоило. Но всё же человек часто выбирает удобный маршрут, а не прямой, идя по гребням барханов, например.
Всё указывало на то, что карты местности у него не было, да и других приборов навигации тоже.
Взобравшись на первый бархан, она увидела силуэт путника на горизонте. Марена ускорила шаг настолько, насколько это было возможно с такой тяжёлой ношей. Но и этого хватило, чтобы постепенно начать догонять чужака. По всей видимости, он еле плёлся, но, тем не менее, держал осанку и не выглядел как человек в безысходном положении.
В пустыне было тихо, и лишь слабый ветерок иногда сдувал песчинки с верхушек барханов. Силуэт впереди то появлялся, то исчезал за очередным барханом, но по следам было несложно понять, в какую сторону он продолжал идти. А продолжал он идти всё так же прямо и никуда не сворачивая.
Взобравшись на очередной бархан, она оценила, что до чужака уже можно докричаться.
— Э-ге-гей! Странник! Обожди! Я с миром! — набрав побольше воздуха в лёгкие, выкрикивала она, делая паузы после каждого слова.
Чужак остановился. Постоял несколько мгновений и развернулся в её сторону. Помахав ей рукой, он дал понять, что её услышал. Но так и остался стоять, давая понять, что к
Марена облегчённо вздохнула и пошла идти ему навстречу. Уже можно было не спешить. Осталось самое сложное — узнать его имя…
Часть 1
Глава 11. Караван
Киран и Орэн
Киран и Орэн покинули крепость через три дня после званого ужина графа Неррона.
Из личной гвардии графа их выбрали не случайно — каждый из них был родом из тех мест, куда направлялся.
За свою долгую жизнь граф научился находить верных ему людей в самых неожиданных местах. Ну, как сказать: неожиданных местах для других, а для него самого — вполне очевидных. Ведь есть же люди, которые безошибочно определяют характеры только что родившихся на свет котят? Вот так же и граф — безошибочно определял характеры детей и подростков.
В свою гвардию он мог взять и сына дворянина, и малолетнего вора из портового города, и много кого ещё. Далее все они уравнивались в правах до низшего кадетского звания и обучались при его гарнизоне.
Спорный был вопрос, кто из них потом вернее служил графу: бездомный или дворянин. Однозначно было известно то, что граф никогда не ошибался. Все кадеты всегда успешно подтверждали свою преданность графу и профессиональную пригодность для его личной гвардии.
Кирана граф подобрал лет в восемь в портовом городе. Мальчик к тому времени был уже год как бездомным, но милостыню не просил: где-то подворовывал, где-то подрабатывал. Поговаривали, что он был дворянских кровей, что корабль со всей его семьёй затонул в шторм, а он один чудом добрался до берега. Но так как до сих пор никто его не разыскал, никто в эти слухи не верил.
Орэн приглянулся графу на одном из званых ужинов. Мальчику тогда было лет четырнадцать, и он был приёмным сыном одного потомственного зажиточного торговца.
Вопреки всем ожиданиям отца, Орэн проявлял больший интерес к военному делу, чем к торговле. Видимо, это и привлекло к нему внимание графа Неррона. Неизвестно, до чего на самом деле договорились граф с торговцем, но Орэн оказался у него на службе.
Когда Орэн впервые попал в кадетский корпус графа, Киран уже давно был старшим инструктором и был на семь лет его старше. Тогда и разница в возрасте, и разный социальный статус были сродни непреодолимой пропасти между ними.
С тех пор минуло девять лет, разница в возрасте и в социальном статусе уже давно сгладилась, но отношения между ними так и остались где-то посередине между менторскими и деловыми. Что, впрочем, никогда не мешало им работать в команде, пусть и не делало их лучшими в мире собеседниками.
— Кир, что-то ты бледен, — начал Орэн свою партию завсегдатая-посыльного. — Перегрелся на солнышке?
Киран на него глянул, но ничего не ответил.
— Что-то ты еле плетёшься… Может, тебя привязать к хвосту вон того верблюда, что покрупнее… Или как бабу посадить сверху? А то и до Мирты, боюсь, не дотянешь.