Факел
Шрифт:
Где-то до полудня он не покидал того места, где она его оставила. Потом направился к озеру.
При мысли, что он будет пить из него воду, ей даже стало его жалко, и промелькнула странная мысль, что, может, надо было ему оставить еды и воды?
Но она сразу же отмахнулась от неё, как от абсолютно бредовой: кто в здравом уме будет помогать чужакам после того, что тут случилось? Точно не она.
В следующий раз она увидела, что он уже ушёл от озера и направился в противоположную сторону от поселения.
С каждым
«Что тут скажешь? Не всем в жизни везёт».
За несколько часов до заката Марена всё же успела заглянуть на вверенный ей участок леса, но, естественно, ничего нового там не обнаружила.
Марена вернулась домой. Умылась. Почистила одежду и снаряжение от дорожной пыли. И уже безоружная отравилась на Вечерний Совет.
Выступать с докладом ей придётся последней, как самой младшей из следопытов, но прийти всё равно необходимо до начала собрания.
Выйдя из дома, Марена пошла в сторону центральной площади Яренки. Её дом был на окраине, и идти до центральной площади было около четверти часа.
Солнце уже закатилось за горизонт, скоро совсем стемнеет. Но даже в темноте заблудиться здесь было невозможно: улица, по которой шла Марена, была прямой, как солнечный луч, и упиралась как раз в центральную площадь.
Все главные улицы поселения были такие же прямые, а переулки между домами, как круги на воде, расходились от площади ровными окружностями.
Раз в неделю в самом центре площади разжигали огромный костёр, который растекался своим светом по всем главным улицам города, призывая жителей на Вечерний Совет.
В такие часы с высоты птичьего полёта Яренка напоминала ярко пылающее солнце посреди океана тёмного леса. Но даже в ночи явно ощущалось, где заканчивался живой лес и начинался мёртвый.
Первые проблески костра Марена увидела, когда прошла половину пути. На душе сразу потеплело от того, что сейчас она окажется в кругу дорогих её сердцу людей. А дороги ей здесь были все — как одна большая семья.
Люди уже начали стекаться на площадь и занимать определённые места на удалении от костра, согласно их ремеслу и статусу.
На Совет приглашались все жители Яренки, достигшие совершеннолетия, то есть двенадцати лет. Но право голоса, кроме старейшин, имели лишь главы семейств, воины, следопыты и жрецы. Замужние женщины здесь бывали редко, ведь им надо было присматривать дома за детьми.
Марена подошла к кругу следопытов и, тихо поздоровавшись с братьями и сёстрами, заняла своё место.
Её подруга, Настя, ещё не пришла, а встревать в чужую беседу без особого повода совсем не хотелось. Да и сейчас было самое время прокрутить в голове все события прошлой недели,
«Что тут вспоминать? Если бы не чужак, мне бы, как всегда, пришлось ответить, что на моём участке леса „без изменений“. Впрочем, информации о чужаке у меня тоже немного…»
Настя появилась за несколько частей до прихода Старейшин и быстро заняла своё место.
«И как это она так умудряется проскальзывать в последнее мгновение? Тот ещё талант. Поболтаем тогда уже после Совета».
Начался Совет. Её Каста Следопытов всегда оглашала собранные данные первой, ведь обстановка за границами поселения могла сильно изменить течение всего последующего обсуждения.
Ждать своего выхода пришлось недолго. Когда очередь дошла до неё, Марена вышла из круга и подошла ближе к Старейшинам, стоящим слева на некотором удалении от костра.
К слову сказать, на Совете никто никогда не сидел. Все стояли. Это было нехитрое средство от затяжных беспочвенных бесед.
Марена остановилась перед Старейшинами, показала своё уважение лёгким кивком, пожелала здравия и начала свой короткий рассказ:
— На вверенном мне участке леса лес мертв. Сегодня утром я почувствовала в Священном Лесу чужака и наведалась к нему проверить его помыслы. Он не питал к нам зла, и, судя по его удивлению, спокойствию и интересу при виде меня, он о нашем поселении не знал. Скорее всего, он попал в Священный Лес во время вчерашней грозы неизвестным мне способом. После нашей встречи он некоторое время провёл на том же месте, а потом отправился к выходу из леса в противоположную от Яренки сторону. Я перестала за ним следовать, когда он удалился на четыре часа пешком, но мысленно следила за ним до самого вечера. Он до сих пор идёт в том направлении.
— Как он выглядел? — спросил Марену Старейшина Яромир, сделав шаг вперёд.
— На вид лет двадцать пять — двадцать семь. Скорее всего, выше меня ростом. Точнее определить не смогла — он сидел. Телосложение воина. Волосы средней длины, светло-каштановые с тёмно-русыми прядями. Глаза светло-зелёные. Был одет в тёмно-серое кожаное пальто и тёмно-серые тканевые штаны. Обут — в ботинки на высокой шнуровке. Походной сумки и оружия при нём не заметила.
— Как его зовут? — продолжил спрашивать Яромир.
— Я не разговаривала с ним, чтобы не подогревать его интерес к этому лесу и его обитателям. По всему было видно, что он здесь случайно, и я посчитала, что лучше будет, если он о нас узнает как можно меньше.
Яромир сделал шаг назад, давая понять, что у него нет больше вопросов.
— Благодарю, — произнёс Глава Совета, и Марена вернулась в свой круг.
Через час Совет закончился.
Настя жила на той же улице, что и Марена, в одном из соседних переулков. Домой они пошли вместе.