Фактор страха
Шрифт:
— Я разговариваю с десятками людей. Что из этого? Сегодня утром, к примеру, я вел разговор с продавцом газет. Это не значит, что он мой друг.
— Хватит, Галкин, — прервал его Романенко, — я устал, и у нас нет времени. Вчера вы позвонили Шпицыну за минуту до того, как он перезвонил другим людям. И сообщили ему что-то настолько важное, что тот даже позвонил трупу.
— Как вы сказали? Трупу? Это интересно. Не знал, что существует связь с потусторонним миром.
— Вы ее наладили, — вмешался тут в разговор Дронго.
— Я? Наладил?
— О связи с потусторонним миром, с покойником.
— С каким покойником? — запсиховал Галкин.
— С трупом. Вам нравится вести беседы с трупом, — пояснил Дронго.
— Хватит, — вышел из себя хозяин, — не хочу больше с вами разговаривать. Все это какой-то бред.
— А я хочу, — мрачно заявил Дронго. — Вы ошибаетесь, если думаете, что все кончилось. Для вас все только начинается.
— Не понимаю, о чем вы говорите. — Он плеснул себе в бокал коньяку. Рука у него при этом дрожала.
— Вы все прекрасно понимаете, — спокойно продолжал Дронго, — могу напомнить, как это было. Кредиторы Чиряева, опасаясь, что он не вернет долг, подставив его бывшую любовницу, сделали гнусные фотографии, которые отправили и Чиряеву, и его помощнику Очеретину.
Квартиру, где были сделаны снимки, предоставил Вадим и, чтобы подстраховаться, позвонил вашему другу. Тот, в свою очередь, перезвонил вам. У нас есть телефонные распечатки, поэтому отпираться бессмысленно, вы ведь умный человек, Галкин, все понимаете. Когда вы позвонили Шпицыну, Очеретин был уже убит. А Шпицын, видимо, не доверяя вам, перезвонил Очеретину и нарвался на водителя, который как раз в этот момент поднялся в квартиру. Если бы водитель не взял мобильного телефона Очеретина, мы бы ничего не узнали. Но он услышал телефонный звонок, открыл дверь, взял аппарат, и разговор был зафиксирован компьютером. Вот, собственно, и все.
— Болван, — в сердцах сказал Галкин, и непонятно было, относится это к Шпицыну или к водителю.
— Вам позвонил человек, которому вы, безусловно, доверяете, — продолжал Дронго, — ему удалось подключить телефон к компьютеру. И все получилось бы. Но он не учел одного фактора. Самого важного, фактора страха. Он боится быть узнанным. Боится, что его вычислят. И я действительно его вычислил.
— Не желаю вас слушать, — заявил Галкин, — не понимаю, о чем вы говорите.
— Прекрасно понимаете. Думаю, у вас есть другой его телефон.
Галкин залпом выпил коньяк.
— Нет у меня никакого телефона. Я ничего не знаю.
— Есть, — убежденно сказал Дронго, — но вы его нам не дадите. Потому что боитесь этого воскресшего мертвеца больше, чем всех вместе взятых прокуроров и следователей на свете. Я прав?
— Кажется, я знаю, кто вы такой, — сказал Галкин, плеснув себе еще коньяка и залпом выпив его. Он быстро пьянел.
— На Чиряеве висит долг в три миллиона долларов, — продолжал Дронго, — а он вместо того, чтобы его возвратить, приказал своим людям начать войну в городе. И об этом вы тоже знаете. Но войну вы могли начать только в одном случае: рассчитывая на поддержку воскресшего мертвеца.
Романенко слушал, не произнося ни единого слова. Знал по опыту, что лучше не мешать Дронго, который неизменно добивался успеха.
— Вы рассчитывали, что Чиряев либо останется в Берлине, либо его выдадут Москве, а вы приберете к рукам все его имущество. Но в этом случае вам пришлось бы платить все его долги, и, если вы решили поддержать Шпицына в его войне, значит, знали точно, что эти долги кто-то заплатит.
— У вас богатая фантазия, Дронго, — выдавил Галкин, — так, кажется, вас зовут?
— Совершенно верно, — кивнул Дронго, — спасибо, что узнали меня. Впрочем, и обо мне вам наверняка рассказал наш общий знакомый. Но вы просчитались. Начав войну, не учли, что на сцене появится группа Романенко и ваш покорный слуга и спутают вам карты.
— Не выйдет, — бросил Галкин, — ничего у вас не получится. Мы войны не хотим.
— И именно поэтому сожгли товар наркоторговцев, которым Чиряев тоже задолжал? Чтобы окончательно испортить его отношения с кредиторами? Чтобы он не смог сюда вернуться и вы прибрали бы к рукам всю его собственность?
— Ничего мне не нужно. Я обычный бизнесмен.
— С пятью судимостями, — с иронией присовокупил Дронго.
— Ну и что? — зло спросил Галкин. — Я давно завязал.
— А теперь послушайте меня, Шахматист. Вы ведь умеете просчитывать ходы, недаром получили такую кличку, — продолжал Дронго, бросив взгляд на Романенко и получив его молчаливое одобрение. — Кто-то придумал подлый трюк с Галиной Сиренко, свел ее с подлецом Хатылевым. Кто-то через бывшего сотрудника КГБ Арсения Попова передавал инструкции Хатылеву. Примерно так же использовали и Вейдеманиса.
— Не слышал такой фамилии.
— Охотно верю. Но именно он искал по всей Европе Труфилова.
— И этой фамилии не слышал.
— А вот в это позвольте не поверить. Наверняка слышали. Более того, вы знали, что именно он будет давать показания против Чиряева. Теперь дальше. Кто-то очень точно рассчитывал все мои действия. И не только мои, но и всей группы Романенко. Но самое интересное, когда ему нужно было что-то передать Жучковой, он не звонил ей, а писал записки, чтобы не узнала голоса, если когда-нибудь его слышала. Ясно одно: это был не Артемьев. Артемьева застрелили месяц назад.
— Зачем вы мне все это рассказываете? — спросил Галкин.
— Вы знаете, кто за всем этим стоит. Более того, именно он позвонил вам, сообщив о возможном убийстве Очеретина, и этим выдал себя. Такая мгновенная реакция только у одного человека. У того, на которого вы рассчитываете, чтобы занять место Чиряева. Это ваш главный козырь, Галкин. Если хотите, могу назвать его имя.
— Уходите, — вскочил на ноги Галкин, — убирайтесь! Я не хочу с вами разговаривать.
— Вам больше покойники по душе? — невозмутимо осведомился Дронго. — С полковником Кочиевским вы ведете беседы.