Фальшивый грош

Томпсон Эстел

— Какой Билл?

— Сынок наш. Ему пятнадцать и он обожает приключения. Он на уикэнд уехал.

По моросящему дождю мы доехали до скопища машин, метившего место, ставшее центром внимания. Том Барнард притормозил, мы вылезли и отправились на берег реки. Уже почти стемнело, но еще можно было разглядеть черный остов большого деревянного моста, взметнувшийся, точно чудовищное веретенообразное насекомое, над угрюмо вздувшейся рекой.

Река тут ярдов, наверное, в сорок шириной, но теперь гораздо шире; она угрожающе захлестнула берега и

разлилась дальше — значит, мост был довольно мощным сооружением. Теперь от него остались лишь деревянные обломки — словно его пинками размолотил рассвирепевший великан. Середина исчезла вовсе, а остатки настила беспомощно свисали вымокшим бумажным серпантином.

Неожиданно меня пробрала дрожь: во всей сцене было нечто безобразно зловещее: сгущавшиеся потемки, нахлестывавший дождь, обломки моста, рухнувшего точно под пытками, люди, бессильно взирающие на покореженный мост. Наверное, от этого мне и тревожно, решила я, от беспомощности этой. Река поступает как ей вздумается, и ей никак не помешать. Но одно это не могло все-таки быть причиной странного чувства, охватившего меня.

Ни с чего на меня вдруг напал страх.

Когда мы повернулись, чтобы идти к машине, подоспела полиция и грузовик; рабочие принялись ставить ограждения, предупредительные фонари, и в общей суматохе, стуке молотков, разноголосице толпы, мимолетная иллюзия жуткого предзнаменования рассеялась.

Один из двух полисменов поинтересовался, кто может оказаться на другом берегу.

— Только Шредеры и Уиллисы, — объяснил Том. — А они знают, я проверил у Эдди Страффорда, нашего начальника почты. Он сказал, что звонил в оба дома — и миссис Шредер предупредил про мост и Уиллисов. — Том взглянул на реку. — Если вода будет продолжать подниматься, придется эвакуировать семьи из низин. Но вряд ли. Дождь вроде бы утихает.

Полисмен согласно кивнул.

— С верховьев сообщают, у них дождь прекратился уже несколько часов назад, и река не поднимается. Но тут она спадет не сразу. Надо надеяться, что людям на том берегу никуда срочно не надо, — добавил он, глядя на другой берег, на ферму.

После возвращения в отель я приняла душ, переоделась в сухое и спустилась вниз, где отдала должное вкусному обеду. Наевшись, я обнаружила, что дождь снова поливает немилосердно, и спросила миссис Барнард, нельзя ли позвонить от них Пимброкам. Я уже подумывала, не отправиться ли домой немедленно. Того и гляди, наводнение отрежет и шоссе, а в понедельник меня ждут в больнице. Пимброки, знакомые с местными условиями, посоветуют, есть ли необходимость выезжать тут же.

— Телефон в гостиной, рядом с баром, — сказала миссис Барнард.

Аппарат висел на стене рядом с дверью в бар. Пока я шла к нему, я видела и слышала через открытую дверь, — предсказание Тома, что торговля пойдет еще бойчее, сбылось: за оживленным гулом в баре я едва слышала Пимброка.

Внезапно наступившая там тишина заставила меня взглянуть в зал. Все обернулись на только что вошедшего, и на секунду

нежданная тишина ударила по ушам почище пронзительного визга. Новый гость был высок и широкоплеч, симпатичный блондин спортивного сложения. Был он без шляпы и промокший до костей: рубашка и брюки липли к телу, на светлых завитках волос блестел дождь.

— У-ух ты! — нарушил тишину Бен Шорт, рабочий в отеле Барнардов, при необходимости выступавший и в роли бармена. — Что это с тобой стряслось?

Высокий блондин оглядел свой костюм, точно бы и сам удивляясь, что так вымок.

— Под дождь попал, — коротко объяснил он. — Ехал домой, когда увидел заграждения и знак, что мост снесло. Когда же это случилось?

— Трудно сказать, — пожал плечами Бен. — Боб Роджерсон заметил около часа назад, но могло гораздо раньше. Ты когда из дому?

— После ланча уехал, — блондин нахмурился, в голубых глазах появилась тревога. — Не знаете, никто не догадался позвонить моей жене и Уиллисам? Предупредить? Опасно, если ничего не знают.

— Страффорд звонил, — ответил Барнард, вошедший в бар помочь Бену. — Я его спрашивал.

— А-а, спасибо тебе.

«Моей жене». Значит, это — Шредер. Надо надеяться, домой ему не к спеху, подождет до рассвета. Лично я не отправилась бы в лодке в такой разлив, в темноте.

Шредер взглянул на Тома.

— Можно от тебя позвонить жене? Объяснить, где я, и что не смогу попасть домой до утра? Завтра одолжу лодку, но сегодня придется остаться тут — если, конечно, у тебя найдется комната.

— Конечно! — жизнерадостно откликнулся Барнард. — Доктор Фримен пока что наша единственная гостья. И разумеется, звони на здоровье. Телефон вон там, в гостиной.

Шредер направился было к телефону, но, увидев меня, остановился.

— Извините, — отступил он.

— Пожалуйста, звоните, — улыбнулась я. — Мне не срочно.

— Благодарю, — я услышала, как он стучит по рычагу, вызывая дежурную, называет номер. Я вышла на веранду через открытую стеклянную дверь. Несмотря на дождь, по-прежнему было тепло, душно; я услышала, как Шредер сказал:

— Пожалуйста, попробуйте еще. — И тут же: — Понятно, спасибо.

Обернувшись, я увидела, как он медленно вешает трубку. Он постоял минутку, глядя на телефон, с напряженным лицом. Потом вернулся в бар, и когда я пошла к телефону, то услышала, как Том поинтересовался: «Ну как? Порядок?»

— Нет, — ответил блондин, — не дозвонился. Никто не берет трубку. — В голосе у него была та же встревоженность, что и на лице.

— Может, телефон испортился, — предположил Барнард. — Не удивительно, в такую-то сырость.

— Да. Попробую еще, минут через десять.

Сняв трубку, я назвала отозвавшемуся человеку — Эдди Страффорду, надо полагать, — номер доктора Пимброка.

— Отправляться в такую позднь? — фыркнул дядя Артур, когда я спросила его, может, мне сразу и выехать. — С чего вдруг? Ты, что, банк ограбила?