Фамильяр для Корявки
Шрифт:
Корявка подплыл в воздухе к моему окну и просунув руку сквозь решётку нежно коснулся своей ладонью моей щеки.
— Я не могу потерять тебя.
— Знаю, — я слегка опустила голову вниз, пряча свои глаза и застывшие в них слёзы. — Герхард, я не хочу умирать.
Его ладонь переместилась мне на затылок, прижимая свой лоб к моему он еле слышно произнёс горячо, выдыхая мне прямо в губы, обжигая их огнём безумной неконтролируемой страсти:
— Ты не умрёшь!
Глава 38
Если наступит завтра
Глава 38. Если наступит
Мне стоило огромных, просто титанических усилий заставить Корявку, несмотря на все его тревоги, уйти оставив меня в крепости. Не сразу, но мне всё же удалось достучаться до его здравого смысла, убедив любимого, что так будет лучше. Не скрою мне было страшно оставаться там одной, да ещё и после неудачной осады, что устроили Корявка и Зурк. Ведь не известно, как после произошедшего повели бы себя мои тюремщики. Им вполне могла прийти мысль немедля провести суд и последующую за ним казнь, не дожидаясь новых возможных осложнений.
Сидя на кушетке, на старом продавленном матрасе подтянув колени к груди, забившись в самый дальний угол я то и дело бросала тревожные взгляды в сторону двери. Двери, за которой отчётливо слышались чьи-то бесконечные тяжёлые шаги по коридору. Каждый раз находясь напротив моей двери шаги словно замедлялись, заставляя меня почувствовать себя мышкой, пойманной в мышеловку. Каждый раз стук моего сердца обрывался при мысли, что вот сейчас в камеру кто-то войдёт и совершенно не важно кто это будет Стефан или кто-то другой, важно, что с этого самого момента время, что было мне отпущено пойдёт на секунды.
Но все мои опасения были напрасными, мои тюремщики, уверенные в своём предприятии, не спешили, выкручивая мне руки тащить на площадь единственной декорацией которой были: гладкий высокой столб с перекладной и толстая канатная верёвка, завязанная на конце петлёй.
Они избрали совсем другой путь. Путь бесконечного отчаяния и страха. Путь, по которому мне придётся пройти в одиночку.
Очевидно Стефан был опытным кукловодом и то, что он проделывал сейчас со мной он проделывал ни раз с другими. Теми, кому, как и мне не посчастливилось встать у него на пути. Иначе, как объяснить тот факт, что ко мне после моего неудачного спасения за пол дня так никто и не пришёл? Не было ни угроз, ни насмешек, ни побоев, ни лживых обещаний. Не было ничего, совсем ничего, кроме этих бесконечных, сводящих с ума шагов по коридору.
Стефан отлично понимал, что бездействие в данном случае намного лучше и действеннее, чем любого вида насилие. Он знал, что я сама, собственными мыслями измучаю себя лучше любого палача. На время, до моей казни я сама стану собственным палачом. Палачом, от которого невозможно что-то скрыть или утаить. Палачом, который каждый раз своими мыслями будет наносить смертельный, ядовитый удар точно в цель. Палачом, который не знает пощады и поражения, ведь как бы мы сами себя не успокаивали, не подбадривали, не заставляли об этом не думать, мы не можем остановить сей мыслительный процесс. Мы не можем не думать о том, что нас беспокоит больше всего как бы, не пытались отвлечь себя. Понимая умом, что эти мысли нам вредны и губительны мы раз за разом, вопреки здравому смыслу, прокручиваем их в своей голове.
Стараясь хоть как-то отвлечься я, встав с кушетки подошла к окну, выглянув в него зажмурилась от непривычно яркого света, «солнце было в самом зените». Закрыв глаза, я подставила своё лицо ласковым тёплым лучам уходящего мая. Если я не ошибаюсь, то завтра уже должно было быть первое июня, день защиты детей и день моей казни по совместительству. Хоть завтра и будет идти третий, из обещанных мне Авророй дней жизни, я всё же не думаю, что они будут тянуть с расправой надо мной до следующего дня, скорее всего казнят меня на закате… А что, это символично, даже дважды символично. Мой отец потеряет меня, своего ребенка в день защиты детей и закат моей жизни произойдёт на закате. Как же поэтично звучит, жаль только когда эта поэзия касается непосредственно тебя, то ты не чувствуешь одухотворения, а тебя от неё тошнит.
Возле моей двери послышались характерные шорохи, но если до этого шаги всегда удалялись дальше по коридору, то сейчас кто-то как будто замер у дверей моей камеры.
«Может обед принесли?», — подумала я. — «Хотя для обеда уже поздно, это, наверное, скорее ранний ужин. Боже, Агата, о чём ты рассуждаешь? Обед? Ужин? Не всё ли равно? Даже если меня сегодня вообще не покормят ту ситуацию, в которой я оказалась это особо никак не испортит! Какая разница на голодный желудок тебя вешать будут или на сытый? Хотя на голодный, наверное, всё-таки лучше, кто знает, что из моего тела будет выходить во время этого процесса…»
Тупо уставившись на дверь, я стала ждать, но ничего не происходило. Дверь так и осталась закрытой и шаги, и шорохи, что я слышала раньше тоже стихли. Словно и не было ничего.
«Поздравляю тебя Агата, у тебя на фоне переживаний поехала крыша!»
Грязно выругавшись себе под нос я, оттолкнувшись от решётки окна двинулась в сторону двери. Приложив к ней ухо прислушалась. Ничего. Совсем, совсем ничего.
Опустив голову вниз оценила размер щели внизу двери.
«Может лечь на пол и постараться разглядеть, что там в коридоре? Может действительно кто-то за дверью стоит, просто затаился?»
Так и сделала, завалившись на бетонный пол я, придвинувшись лицом к щели, что была внизу между дверью и полом, силилась изо всех сил разглядеть хоть что-то. Ожидаемо из моей идеи ничего не вышло. Перекатившись с правого бока на спину, я зло, болезненно рассмеялась.
«Нет я точно рехнулась! Лежу на грязном полу и пытаюсь что-то разглядеть в микроскопическую щель! А главное даже если бы я и смогла что-то увидеть, чтобы мне это дало? Ничего! Ровным счётом ничего! Тогда к чему все эти потуги? Воистину логика приговорённого к смерти человека не постижима!»
Охваченная возбуждением я резко вскочила на ноги и принялась расхаживать по своей камере взад — вперёд, заламывая руки и бубня себе под нос:
— Так нельзя Агата, слышишь меня так нельзя! Соберись девочка! Подбери свои сопли, слюни! Ты не одна! Корявка придёт за тобой, он обязательно придёт и спасёт тебя! Он обещал! А если нет… — я умолкла на секунду. — А даже если у него не получится спасти тебя ты всё равно должна встретить смерть мужественно! Нельзя, нельзя позволить этим скотам увидеть, что они сломали тебя! Нельзя показывать им, что они победили! Нельзя…