Фанфан и Дюбарри
Шрифт:
— Where have you taken this? [6] — спросил его бородач, ткнув пальцем в деньги на ладони.
"— Он меня спрашивает, где я это взял!" — на этот раз понял Тюльпан, удивляясь, что в его деньгах странного.
— Too much for such a young boy! [7] — заметил ещё один пассажир.
И тут вдруг Тюльпан разобрал ещё одно слово, переходившее из уст в уста, причем все лица сразу напряглись: "thief"! [8] Они его считают вором. Но почему?
6
— Где ты это взял?
7
— Слишком много для такого юнца!
8
— вор
Взглянув на монеты на своей ладони, он понял, как глупо получилось, но был так растерян, что не знал, как быть: это оказались гинеи! Тюльпан просто забыл тот краткий урок, который преподал ему Керкоф по части английских денег, и достал из кармана горсть гиней — монет, обладавших наибольшей ценностью. И сумма, оказавшаяся у него на ладони, превышала все, что довелось видеть в жизни этим беднякам! На плечо Тюльпана упала тяжелая рука, заставив его сесть, и тут же вокруг загудел хор возбужденных голосов, из которого он понял три-четыре слова: "next village","constable" и опять уже знакомое "thief". [9]
9
— следующая деревня, полицейский,… вор
— Ну нет! Какое невезение! Дать себя повесить из-за такой ерунды? За такую идиотскую опрометчивость! Этого я себе никогда не прощу! — подумал Тюльпан. — Но если меня передадут полиции, найдут не только остальные деньги, но и рекомендательное письмо, которое может оказаться более компрометирующим, чем все остальное вместе. — И еще: — Меня будут бить, я в конце концов заговорю. И буду разоблачен. И как пить дать обвинят, что я шпион, или убийца, или Бог весть кто!"
Хотя и крепко держала его рука бородача, он тут же вырвался, проскочил между ногами пассажиров, которых толчок экипажа отбросил назад на сиденья, и кубарем вылетел на дорогу, ободрав запястья, но тут же вскочил и припустил бегом.
Кучеру понадобилось секунд пятнадцать, чтобы остановить дилижанс. С проклятиями мужчины высыпали на дорогу и двое помоложе пустились за Тюльпаном. И бегуны они оказались хоть куда!
"— Черт возьми, да они меня догонят!" — сказал себе Тюльпан, который после утомительной ночи, перенесенной бури, и после перехода в несколько миль, да ещё без завтрака, чувствовал, что ноги у него словно свинцом налиты. Потому он вдруг остановился, оглянулся и взглянул на преследователей — да, ребята были молодые, теперь он хорошо видел, — и они стремительно приближались к нему, подбадривая друг друга.
Когда между ними оставалось метров пятнадцать, он все поставил на кон и, разжав кулак, в котором до сих пор сжимал свои монеты, изо всех сил швырнул их в сторону преследователей. А сам опять припустил во всю прыть.
Шагов через пятьдесят обернулся. Оба парня на четвереньках ползали по траве, копаясь в ней, как свиньи в поисках трюфелей. когда через минуту обернулся снова, увидел, что дерутся, но шестеро других, уже догнавших их, поползавших в траве и ничего не нашедших, теперь вновь пустились за ним, словно на крыльях, выросших от мысли, что убегающий юнец, раз он на такое пошел, наверняка имеет при себе множество денег. Тюльпан слышал за спиной разносящиеся средь пустынных полей крики, которые неумолимо приближались. Налево за холмом был виден небольшой лесок. Через минуту-другую Фанфан укрылся в нем.
Там текла река, через которую был переброшен деревянный мостик.
"— Слава Богу! Это мое единственное спасение!" — подумал он, тут же сделав первое, что пришло в голову: прыгнув под мост и повиснув там, зацепившись руками и ногами, под настилом. Оставаться решил так долго, насколько хватит сил. И четверть часа провел в смертельном напряжении. Над ним раздался топот преследователей. Те спорили, ругались, расхаживали взад и вперед. Тюльпану сквозь щели в настиле были неясно видны их ноги.
"— Если кому из них взбредет в голову сойти на берег осмотреться, мне конец!" — подумал Фанфан. Он знал — и это его совсем не вдохновляло — что эти бедняки не выдадут его полиции, поскольку жаждут заполучить его деньги, и что они, обобрав его, сами потом передерутся — но только после того, как избавятся от него.
Но тут шаги на мосту замерли. Где-то вдали отчаянно трубили в рожок. Тюльпан не знал, что это кучер дилижанса, взбешенный тем, что инцидент нарушил расписание, сзывает таким образом своих пассажиров. Он даже опасался, не стражники ли это или полиция, поэтому остался висеть под мостом как муха на потолке ещё не меньше часа, гадая, что будет.
Уже темнело, когда он снова выбрался на дорогу. Куда теперь? Не знал. Он оказался совсем один среди тринадцати миллионов англичан, не желавших ему ничего хорошего. Несколько часов он проспал на берегу реки в камышах, и теперь стучал зубами, потому что замерз, потому что выбился из сил и умирал от голода. Кто-то сказал: "Полцарства за коня!" Тюльпан готов был закричать: "Полцарства за кусок хлеба с маслом!" Жажда — это куда ни шло, напился из реки как загнанный конь, и теперь то и дело останавливался отлить. Когда настала ночь, тоскливая ночь без звезд и без луны, истинно английская ночь, откуда-то донеслось блеянье овец. Направившись в ту сторону, он скоро наткнулся на хибарку, пахнущую прелой соломой и овечьей мочей. Когда он ткнулся в ворота, во тьме неясно различил светлые пятна, которые боязливо заблеяли. Овцы!
— Найдется для меня местечко? — любезно спросил он. А потом, сообразив, что это английские овцы, повторил вопрос:
— Excuse me, may I have a place? Thank you! [10]
И поблагодарив, улегся наземь посреди любопытного, но миролюбивого стада. Подумал было, что пропитается их запахом, но от тепла мохнатых овечьих тел уснул.
–
Когда он на рассвете открыл глаза, в хибарке уже не оказалось его любезных овечек, зато от ворот за ним с интересом следила девчушка, державшая в руке деревянный подойник. Была она довольно хорошенькая, но давно не мыта, в лохмотьях и с волосами, растрепанными как воронье гнездо. Тюльпан едва не поздоровался по-французски, но вовремя спохватился и собрался проделать то же по-английски, но девчушка между тем подошла к нему, провела пальчиком по его табличке и сочувственно спросила: "Глухонемой?". Тюльпан вовремя спохватился, чтобы не ответить "Yes" — "Да", удивившись при этом, что малышка уже умеет читать. Ведь было ей едва пять лет! Видно, она успела подоить какую-то овцу, — в подойнике было немного молока и Тюльпан, показав на него с самой очаровательной из своих улыбок, намекнул, что не против напиться. Но малышка, покачав головой, только мило улыбнулась. Потом изобразила, что якобы ест, жуя и чавкая, и, повернувшись, дала рукой знак следовать за нею.
10
— Прошу прощения, не найдется ли для меня места? Благодарю.
В холодном, влажном утреннем мареве пересекли луг, где паслись овцы. В конце его стояла небольшая ферма, крытая соломой, а перед ней суетливо носились пасущиеся куры. Из пристройки несся оглушительный грохот молота по наковальне — и именно туда привела его малышка, доверчиво взяв за руку.
— Daddy! — сказала она. — I just found this boy, deaf and dumb. I belive he is hungry. [11]
— О, — сочувственно произнес мужчина, перестав ковать подкову, really you are, my poor? [12]
11
— Папочка! Я только что обнаружила этого парня, глухонемого. Думаю, он голоден.
12
… в самом деле, бедняга?