Фантастическая политика и экономика
Шрифт:
Он пригнулся и шагнул вперед.
– С вас триста.
– Не понял...
– С вас - триста. Что тут непонятного?
– Но я же купил билет!
– Купили вы билет или не купили вы билет, не имеет никакого значения. Значение имеет выборка. По нашим данным, десять процентов пассажиров едут без билетов...
– Да они все едут без билетов!
– поднял голос Иван.
– Не кричите, пожалуйста. Повторяю: по нашим данным десять процентов пассажиров едут без билетов. Штрафные санкции полностью покрывают ущерб, нанесенный государству, а также возможный ущерб в случае, если бы автобус не вышел на линию. Поэтому с вас - триста. Или ждем полицию и суд? Но тогда до суда вы будете вынуждены провести время в камере предварительного
– У меня только карточка, - сдался Иван.
Он, как ему показалось, стал что-то понимать.
– Карточка?
– оживился сидящий сзади.
– Карточка - это хорошо. Мы принимаем штраф в любой валюте. Вот вам переносной терминал, введите ваш пин-код.
Иван нажал в нужном порядке клавиши. Тут же сзади кто-то рванул его за ворот, так что он просто вывалился из машины, и автомобиль сразу прыгнул вперед, резко разгоняясь.
– Мои вещи!
На перекрестке из переулка вырвался бронетранспортер в полицейской яркой раскраске и подставил борт легковушке. Лязг сминаемого металла и хруст стекла заглушил крик Ивана. Да он и сам замолк в недоумении.
Выскочившие полицейские в черном споро вырвали дверцы автомобиля, вытащили оттуда контролеров, распластали у стены. Офицер прочитал вслух какую-то бумагу. Слышны были только отдельные слова: антикоррупционное... выборка... именем закона...
Раздался треск автоматных выстрелов.
К ошеломленному Ивану подошел полицейский:
– Прошу поставить свою подпись под протоколом.
– Но я иностранный гражданин!
– Какая разница? Закон - один для всех.
– Они украли мои вещи!
– трясущейся рукой Иван показал на тела у стены.
– Ну, вот, видите, они за это и поплатились. Так поставьте свою подпись, пожалуйста, и можете продолжать движение.
И напоследок козырнул приезжему:
– Добро пожаловать на свободную землю!
– - Эпидемия
На улице солнце и тепло. А в большом зале бывшего колледжа сумрачно и нервно.
– Они здесь просто издеваются над нами! Родители принесли мне свежие фрукты...
– Какие?
– Да, какая тебе разница! Ну, яблоки всякие. У нас тут сад. Так эти забрали яблоки и окунули в бочку с хлоркой или еще какой заразой вонючей. Как будто это родители все зараженные, а не мы!
Карантин - слово красивое. А в жизни карантин совсем не хорош. Если в каком-то городе объявляется эпидемия, то первым делом надо отделить больных от здоровых. Потому что иначе просто никак, иначе смешаются, заболеют все - и конец тому городу. Как в Средние века, когда чума прошла по всей Европе. Как сто лет назад, когда новой чумой прошел незнакомый еще грипп.
А если этим здоровым надо ехать куда-то? Как раз, как в данном конкретном случае.
– Я же сюда только на каникулы приезжал. Теперь давно пора возвращаться. Дни уже тикают. Каждый день прогула лекций - это потом столько трудов! Ночами, блин, не спать! А они не пускают. Чего они ждут? Что я взбешусь и на проволоку брошусь?
– Ждут они, друг Василий, чтобы проявились первые признаки заражения. Вот, например, в случае холеры, помнится, держали нас на Югах взаперти две недели ровно. И если никто не заболевал, то тех, кто сидел в карантине, считали здоровыми. Их можно было под конвоем отвести к поезду или там к самолету - и ту-ту! Потому и передачи с воли дезинфицируют. А не просто так для собственного удовольствия и для смеха над тобой.
– И что нам - две недели теперь тут торчать?
– Ну, почему же именно две недели? Это же при холере - всего две. А тут, может, какая-то другая хитрая зараза. Сейчас же у нас в мире и радиация повышенная, и ультрафиолет, и загрязнение окружающей среды - вот вирусы всякие и мутируют. Я тебе скажу такую страшную вещь: есть, например, болезнь Крейтцфельдта-Якоба. Это когда твои мозги ссыхаются и - того. Так вот у этой болезни с длинным названием инкубационный период может
– Ты сейчас смеешься, да?
– Василий уже чуть не плакал.
– Десять лет? Это, что, серьезно?
Студент. Второй курс престижного столичного университета. Всего лишь съездил на каникулы в родной город. И вот - нате вам. Ни вернуться вовремя, ни понять чего-то... Да еще и смеется этот тип. Вроде как учитель, что ли. Так в разговоре с ним мелькало. Или он сам - врач? Названия разные знает, пугает...
– Смеюсь, конечно, смеюсь. А кстати, знаешь, Василий, друже мой, какие признаки той страшной и долгой болезни? О-о-о... Это такая интересная штука. Я как-то читал, любопытствовал. Так вот, начинается все с изменения личности. Больной, например, собирал марки. Вдумчиво собирал. Коллекционировал. Изучал их. Менял на другие. Добывал какие-то редкости. Гордился растущей коллекцией. Всем показывал. И вдруг он забрасывает свои марки и совершенно перестает ими интересоваться. То есть, весь его интерес к хобби полностью теряется. Вот ты сам как, Вася, не чувствуешь пропажи интереса к хобби? Ладно, ладно, шучу... Ну, еще депрессия, все такое. В общем, ясно видимые изменения. И если кто здесь заметил за собой такое. Ну, или за кем-то еще... Понятно, да? Хрен мы тогда отсюда выберемся. Ни сейчас, ни через две недели, ни вообще. Потому что значит это, что мы тоже - больные. Зараженные. Вирусоносители. Вот такая вам, дети мои, политинформация...
Сказал и откинулся на подушку. Что еще делать в карантине, кроме как ждать его окончания? А ждать лежа все лучше, чем стоя или сидя, все равно ничего не делая. Ничего тут не было. Никаких развлечений. Огородили колючей проволокой какую-то школу. То есть, по-современному уже был колледж. Посты кругом. Автоматчики и пулеметы по краям. Поставили недалеко снаружи яркие пластиковые палатки с поддувом. Такие, как в кино про научную фантастику. Бегают там врачи в белом и синем. Анализы регулярно берут со всей тщательностью и всякими предосторожностями. Ну, кормежка еще. Пусть не слишком вкусная, все стандартно, по-армейски. Но всегда вовремя и сытно. Никто не уходит голодным. Вот - жрать и спать. Еще тут можно разговаривать. Но такие разговоры иногда получаются, что хоть и молчать лучше. Или уйти в дальний угол, и уши закрыть ладонями, и думать, думать, думать... Вспоминать и сравнивать. Страшно, конечно. Любая эпидемия страшна. Уж сколько про них прочитано разных книг, сколько фильмов просмотрено... Те же зомби, над которыми смеялись...
К Василию подошел такой же столичный студент. Только из другого института - медик будущий. Степан. Зашипел щекотно чуть не в самое ухо:
– Они тут говорят, что какая-то эпидемия. Что много зараженных. Это они так нам заявляют. Но мы же не болеем! И никто не болеет! Мы не чувствуем ничего такого! Вот ты видел заболевших? Ну, больницы, например, переполненные, или по домам врачи ходят в масках? Нет? Может, кто умер? Слухи бы наверняка тогда ходили. Сам подумай - мы же местные. Уж нам бы сразу сказали. Так ведь нет ничего. Ни слухов, ни больных... Только военные эти. И, главное, сразу во всем ограничивают. Туда нам теперь нельзя, сюда тоже нельзя. А я так думаю: просто что-то у них случилось в столице. Просто, наверное, наши вышли на площади. Вот во всех городах и объявили типа эпидемию и карантин, чтобы никто не приехал на помощь. Понимаешь, да?
Василий понимал. Кивал головой. Что-то давно назревало. Говорили давно, что, вот еще совсем немного - и все выйдем на улицы. Баррикады построим. Полиция на нашу сторону вся перейдет. А солдаты все равно не будут стрелять - кто же стреляет в собственный народ? И будет у нас настоящая правильная народная революция.
– Но мы-то терпеть не будем, - жарко шептал в ухо Степан.
– Мы все-таки свободные люди в свободной стране. Я сразу понял, что все - брехня. Не имеют они права ограничивать нашу свободу. Не было решения суда, чтобы настоящую тюрьму организовывать. Да и ничего мы еще такого не сделали, чтобы - в тюрьму.