Фантастические тетради
Шрифт:
— Али!!! — закричал он изо всех сил. — Потрясающе целительное звукосочетание. Али!!! — повторил он еще раз и затих. С какой-то стороны эхо обязательно должно вернуться. — Али!!!
Голосники башен гудели глухо и равномерно, будто одновременно со всех сторон. Чуть усилится ветер — начнется настоящий бой колоколов. Тогда ошибиться в направлении будет невозможно, но как бы не оказалось поздно. Эти бури способны в считанные секунды тебя втереть в недра планеты или, в лучшем случае, вдребезги разбить о перекрытие платформы.
— Али!!! — Фрей уловил справа от себя едва заметное «шевеление» звука, похожее на застрявшее в лабиринте эхо; выбросил на поверхность свое покрывало и исполнил истинную пляску смерти, чтобы залезть
Очень скоро Фрей утратил чувство времени и пространства. Он несколько раз погружался в песок с головой и все, что связывало его с жизнью, — одна мертвая хватка, которой он держался за распластанное на поверхности покрывало. Оно раздувалось от ветра и тянуло вверх как спасательный круг. Но Фрею казалось, что его барахтанья напоминают попытки плавать в свинцовых латах, которые, кроме того что не гнутся, с невероятной силой тянут его ко дну. Он не чувствовал ничего. Мышцы были словно заморожены, он не мог и приблизительно определить, сколько времени ему осталось до начала настоящих приключений, когда вместо умения «плавать» скорее понадобится способность планировать и тормозить. Может, час, может, минута. Его критическое состояние организма сбило внутренние часы, и лишь после последнего решающего рывка, когда ему удалось ухватиться за самую середину своего спасательного круга, он понял, что шансы есть: голосники еще гудят, это у него в ушах барабанный бой вперемешку с песком, время есть! Он еще раз изо всех сил подтянулся, шлепнулся на поверхность покрывала, и воздух моментально засвистел из всех щелей. «Черт с ним, — решил Матлин, — на нем даже в сдутом состоянии засасывает медленнее, чем без него».
— Али!!! — Фрей поднял голову, и взору его предстало удивительное зрелище: совсем близко, в полутора метрах от его вытянутой руки, прямо по курсу, стоял тот самый горбун, утопая в песке по колено. — Наконец-то, — прошипел Фрей и сделал отчаянный рывок в его сторону, чтоб ухватиться за подол. Ему было все равно, кто это, и можно ли хвататься за это руками. Он знал: если только ему удастся вцепиться в это белое чучело — он готов будет пройти с ним в обнимку все круги ада. Но горбун дернулся, закинул руки за спину. Из его горба вырвались в стороны огромные белоснежные крылья и завибрировали, издавая упругий шелест. Один хлопок крыльев и существо, вырвавшись из песка, взмыло вверх и стремительно понеслось, простирая вперед свои огромные руки, будто клюв диковинной птицы.
— Господи… Иисусе, — пробормотал Фрей, выбираясь из-под обрушившейся на него песчаной волны. — Стой! Вернись! — но вой голосников усилился и Фрей, как одержимый, устремился на звук. По-пластунски растянувшись на покрывале, проделывая одному лишь инстинкту понятные телодвижения, похожие не то на лягушачьи, не то на змеиные, перекатываясь и извиваясь. Выбиваясь из сил, он делал остановки, чтобы вытянуть утопающее в песке покрывало, задрать вверх его «киль», покрепче вцепиться в этот «киль» зубами и по возможности более аэродинамично разместить свое бесчувственное тело по курсу.
«Если только я в верном направлении, — рассуждал он, — фигу ты меня получишь, белокрылый… — за «белокрылым» следовала череда нелитературных эпитетов, которая прибавляла ему бодрость духа. — Главное — успеть до бури… До бури бы успеть. Если энергично ползти — непременно успею!» — Подбадривал он себя и полз, полз, полз… До последнего момента не представляя, какое расстояние отделяет его от дрейфующей платформы. Он еще несколько раз повторил свое магическое эхо «Али» и оно, едва различимое, больше похожее на галлюцинацию, возвращалось к нему все быстрей и быстрей. Но, когда ветер усилился, покрывало обернулось вокруг него саваном, а телодвижения стали напоминать брачный танец болотной гадюки, завернутой в целлофан, прямо над ним с оглушительным громом ударили голосники. Он треснулся лбом обо что-то жесткое и сквозь искры всех оттенков радуги разглядел подъем купола, распластался на нем голым телом и потерял сознание.
Глава 12
— … самым умным среди них был Баю, который никогда не отвечал на вопросы. Когда его спрашивали, он молчал и лишь изредка говорил «не знаю», «не могу сказать», «это выразить невозможно», — рассказывал незнакомый низкий голос, едва справляясь с артикуляцией, будто разговаривал первый раз в жизни.
— Что ж ему было делать? — спрашивал другой незнакомый голос, похожий на женский. — Снова учиться разговаривать?
— Ни в коем случае, — отвечал первый, — его молчание многого стоило…
— Говорить для него — все равно, что сойти с ума, — вмешался третий голос.
— Не надо столь буквально… — возразил первый. — Не надо. Тем более что никто из нас не может себе представить, что творится в голове Баю. Он был самым способным из нас даже тогда, когда умел говорить.
— А Фрей? Кажется, он начинает с того, чем должен был кончить?
— Фрей просто красив, — заметил женский голос.
— Ты находишь?
— Я нахожу его очень красивым.
«Убийственная женская логика», — подумал Фрей. Он чувствовал, что говорящие находятся где-то поблизости и ему самое время пошевелиться, чтобы дать им понять, что он, между прочим, еще не совсем сдох, чтобы позволить обсуждать свои физические достоинства в своем же присутствии. Голоса умолкли, и мягкие шаги направились в его сторону.
— Посмотрим-ка, что происходит, — сказал первый голос, зависая прямо над его лицом, — очухался!
— Красавец! — подтвердил женский голос, и Фрей, прежде чем открыть глаза, уже нафантазировал себе прелестную синеглазую инопланетянку, которая непременно влюбится в него по уши и, возможно, он согласится с ней разделить некоторые счастливые минуты личной жизни, которые полагались ему по природе и в которых он вынужден был себе отказывать, в силу сложившихся обстоятельств. Но красивых инопланетянок Фрей еще не встречал. Более того, он не встречал инопланетянок как таковых и был уверен, что за пределами его планеты ничего ни женского, ни эстетически привлекательного вообще водиться не может. Вот и теперь над ним склонялось лысое белокожее существо с красновато альбиносьими глазами. Не было сомнений, что именно оно обладало глубоким женственным голосом, так возбудившим его воображение.
— Ты зачем за дуном погнался, балда?
— Чем дун тебя приманил? — уточнил четвертый, незнакомый ранее голос.
— Я видел ангела, — ответил Фрей и снова закрыл глаза.
Раис развел руками столпившихся вокруг него существ и положил Фрею на грудь весь набор его навигаторских манжет.
— Это был дун, — подтвердил он, — такое случается с непривычки, особенно перед началом бури. Однако никому еще не приходило в голову бегать за ними по пескам.
— Этот ангел хотел погубить меня.
— Это нормальный дун, который не может хотеть кого-либо погубить. Хотя бы потому, что ему банально на все наплевать.
Фрей приподнялся со своего ложа, которое больше напоминало гроб-раскладушку, и огляделся. Их было семеро вместе с Раисом, чудно одетых гуманоидов, скорее всего, принадлежащих к одной и той же расе. Они рассаживались вокруг на мягком полу и с нескрываемым интересом его разглядывали.
— Как ты думаешь, кто они? — спросил Раис. — Ты говорил: «Покажите мне, наконец, хоть одного бонтуанца»? Вот, гляди. Может, тебя заинтересует, о чем болтают между собой эти юные особи? Их язык понятен. Как ты думаешь, — обратился он к женщине, — чему вы можете научить Фрея? Только учти, его мозги работают не всегда. При виде дуна они отдыхают.