Фантастические тетради
Шрифт:
— Ты выспался? Завтракать со мной будешь?
Шурка вскочил с постели с необыкновенной легкостью, будто вовсе не спал минуту назад, а только и делал, что дожидался приглашения к завтраку; накинул халат, заперся в ванной, но вместо того чтобы принимать душ, сунул голову под кран с холодной водой и держал ее так до первых признаков обледенения.
— Куда ты собрался ехать на машине? — поинтересовалась Елена Михайловна, выкладывая на тарелку горячие бутерброды.
— Уже никуда.
— А куда собирался?
— К
— Он звонил?
— Послушай, кроме Наташиных родственников, у него кто-нибудь есть?
— Не знаю…
— Но вы же подруги! Неужели она ничего тебе не говорила? О его отце, в конце концов, что-нибудь ты должна была слышать?
— Должна, — согласилась Елена Михайловна, — но не слышала. А что это ты вдруг хватился?..
— Вспомни, все же при вас было. Зачем из этого делать тайны?
— Какие тайны, Шурочка, о чем ты?
— Как ты думаешь, кто может интересоваться Альбой, если не родственники?
— А кто им интересуется? — Елена Михайловна застыла над чашкой с кофейником в руках.
— Тетя Наташа раньше лета здесь не появится, правильно?
— Она бы позвонила нам, — уверенно ответила Елена Михайловна, и струйка кофе так же уверенно устремилась в чашку, — обязательно позвонила б. Родственников у них здесь не осталось. А кто может им интересоваться? Кто-нибудь из старых клиентов? Разве что… но ты их предупреди, пусть сначала говорят с папой.
— Альба уже достаточно взрослый.
— Нет, лапочка, — возразила Елена Михайловна, — сначала пускай приедут сюда. Я отвечаю перед его матерью.
— А его теоретический отец, вообще-то, может знать о его существовании?
Елена Михайловна улыбнулась.
— Видишь ли, дорогой. Тетя Наташа мечтала иметь ребенка еще задолго до появления Альберта. В таких ситуациях женщины иногда делают глупости и совершенно неважно, кто его отец, знает ли он об этом… Возможно, это была случайная компания…
— Возможно, тетя Наташа так напилась…
— Шура! — возмутилась мама. — Что ты говоришь! Ешь быстренько, мне надо собираться.
Елена Михайловна замерла у подоконника, вглядываясь в утренние сумерки двора. Эта привычка у нее появилась с приобретением первой машины и не пропала даже после того, как для машины был куплен гараж. Но раздражение сына она почувствовала спиной, по лязгу ложки в стакане и нервным поерзываниям на табурете.
— Может быть, конечно… может быть, — согласилась она, — иногда, говорят, одного стакана вина достаточно, чтоб ребенок потом на всю жизнь… Но ты, — обернулась она к Шурке, — не имеешь права рассуждать… В конце концов, это не наше дело. Главное, что все устроилось. Так что ешь и не ломай себе голову. Если тете Наташе этот отец не нужен — Альберту он не нужен подавно. Мы его семья.
— И на портрете точно не он? — переспросил Шурка.
— Ну что, ты не знаешь Альку? — всплеснула руками Елена Михайловна.
— Точно не он?
— Он тебе еще не то наплетет, а ты уши развешивай.
— Ну, мам…
— Ну что «мам»? Я сто раз тебе говорила, что не знаю этого типа.
— Может, просто не узнаешь?
— Да ну, имя редкое. Я бы запомнила. Да и Наташа бы от меня не скрывала.
Глава 2
— Ну, давай же, — Шура постучал по крышке монитора, — не злись на меня. Прости, ладно, прости, я не узнал эту местность сразу. Глубоко извиняюсь. Уже половина первого. Прием!
Он еще раз перелистал блокнот. «Седьмой день работы «полтергейста». 12.30. Гробовое молчание. Партия с чертовщинкой переходит в эндшпиль». Он закрыл блокнот, зашвырнул его в ящик стола, тяжело вздохнул и вывел для себя шахматную партию. Но не успел Шурка сделать первый ход, как «полтергейст» ожил и обозначил на экране первую реплику:
«Ты хочешь сыграть со мной?»
«А что? — удивился Шурка. — Почему бы не сыграть?»
«Боюсь, что против меня у тебя нет шансов».
«Это как сказать. Вообще-то, я играю на первый разряд».
«Играй ты хоть на гроссмейстера. Поверь, мальчик, против меня у тебя нет шансов даже с форой».
«Да кто ж ты такой?» — напечатал Шурка и застыл с поднятыми над клавиатурой руками.
«Здесь так принято, — спросил «полтергейст», — обещать и обманывать? Или это твоя собственная игра?»
«Здесь принято, господин «очень приятно», здороваться, представляться, говорить сразу, что надо и сколько это будет стоить».
«Послушай, Шура Бочаров, то, о чем я собираюсь тебя просить, — ничего не стоит. Но я заплачу ту цену, которую назовешь. Торговаться не буду».
«Да ну, я не о том, — сконфузился Шурка, — вернее, я не то хотел сказать».
«Ты испугался…» — появилось на мониторе, и Шурка, прежде чем оправдаться, вежливо ждал вопросительного знака, пока до него не дошло, что никакой вопросительной интонации в этих двух словах не содержится.
«Тебя интересует Альберт Белозерский?»
Ответ был утвердительно лаконичен, хотя и не слишком решителен.
«Зачем?»
«Познакомиться».
«Не знаешь, как пролезть через охрану?»
«Знаю. Хочу, чтоб ты представил меня ему как своего человека».
«Ах, вот как… Зачем он тебе понадобился? Вы родственники?»
«Что это меняет?»
«Пойми, я отвечаю за него головой».
«Я отвечаю за него головой не в меньшей степени, именно поэтому прошу твоей помощи. В противном случае мне придется действовать самому…»
«Понял, — остановил его Шурка, — это шантаж, поэтому выбора не остается. Теперь послушай мои условия: сейчас я в квартире один. До вечера никого не будет. Звонить в милицию тоже не собираюсь…»
«Хорошо», — ответил «полтергейст», и шахматная доска вернулась на полную ширину экрана.