Фантастический альманах «Завтра». Выпуск четвертый
Шрифт:
— Ребята, он издевается над нами! — сказал Шу-цу. — Он натурально издевается над нами! Он — стукач!
— Я — стукач?! — изумился Аинька.
— Ты, ты! — с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, выпалил Шу-цу. — Ты, дорогой мой! Везде, где вместе собирается много инородцев, есть метрополийский стукач. И то, что это ты, доказывает твое поведение, шуточки твои!..
Аинька проворно задвинулся за Орлосла.
— Клянусь, это не так! — закричал он неожиданным фальцетом.
Шу-цу подошел к Орлослу, и Орлосел
— Не так?! — крикнул Шу-цу и хлестко ударил Аиньку; тот закрылся руками и присел на корточки. — Не так, не так, не так?!
Шу-цу успел несколько раз ударить сверху, прежде чем мы его оттащили.
Аинька поднялся, опершись лопатками о стену и как-то неестественно далеко вперед выставив ноги.
— Не виноват я, честное слово, хотите на колени стану? — сказал он. — Мне предлагали, но я не согласился, честное слово, не согласился!
Жалкое это было зрелище.
— Гнида! — отрезал Шу-цу.
Аинька опустился на стул и заплакал — раскачиваясь и мотая головой.
И — зазвонил телефон. Это опять была жена У. Ю., но заговорила она совсем не так, как в первый раз, а — растягивая слова, без ударений, механическим каким-то голосом. Слышно было на удивление хорошо, но смысл услышанного дошел до меня не сразу.
— Они сказали… сказали, что он умер. Он убит, убит… там на площади. Он стрелял в людей, и его за это убили…
— Кто, как?!
— Они сначала не сказали, а потом, когда уходили, сказали… Приказали никому не говорить… пока… И-и… — Она застонала, а я, прикрыв микрофон ладонью, бросил ребятам:
— У. Ю. убили! — и в трубку: — Успокойтесь! Это неправда! Что они еще говорили?
— Ничего больше. Золото, деньги конфисковали и ушли.
— Конфисковали?
— Как у преступника… Так полагается… Так они сказали…
— Откуда были эти люди?
— Они сказали, из КМБ.
— Удостоверения? Они показывали удостоверения?
— О чем вы говорите!.. Они сказали, он в морге. Его надо забрать до утра, иначе его похоронят они… сами… Он не мог, не мог… Он не делал этого… — Жена У. Ю. опять заплакала.
— Где он, в каком морге?
— Центральной больницы. Я ничего… ничего сама не могу. Они сказали, выдают без формальностей. Выдают… — и снова слезы.
— Мы поедем в больницу и все сделаем. Не теряйте надежды, вас могли обмануть, — сказал я. А что еще я мог сказать?
Когда я положил трубку, на меня накинулся Г. А-й:
— Зачем ты обещал, мы не сможем поехать ни в какую больницу. Они шьют дело и ищут сообщников, а тут как раз являемся мы.
— Точно! — всплеснул руками Шу-цу. — Младенцу ясно, что это провокация.
— Нас они могут и здесь найти. Адрес у них имеется, — сказал Л. Э.
— А почему нас? — не поняла Еленя.
— Потому что мы сообщники и сообщницы! — ответила Л. С. Она хотела, видно, подбавить в голос яда, но от волнения слова застревали у нее в горле и ломались на выходе.
Орлосел — медленно, по стеночке, не желая привлекать к себе внимания, — пополз к двери. Но это заметил не один я.
— Зря, П. Б., так спешите, — сказал А. И., утопивший в канистре остатки пиетета перед начальством, — все равно мы признаемся, что вы были у нас главным. Каэмбэшники лопнут от восторга: метрополиец во главе инородческой террористической группы.
Орлосел так и прилип к стене. Было чем ему там прилепляться: небось в штаны наложил.
— Но ведь мы ни при чем, мы ничего не знали про дела У. Ю., — пролепетал он.
— КМБ это объясните! — добил его А. И.
Бедный, бедный Орлосел! При всем неуважении к нему, я его пожалел.
— В больницу все равно надо ехать. Мы обещали, — сказала На-та.
— Мы? — изобразил изумление Г. А-й. — Кто обещал, тот пусть и едет.
— Мне что, я поеду, — сказал я и уловил восхищенный взгляд Елени.
— Поезжай, поезжай, — забормотал Г. А-й. — Поезжай, если хочешь, чтобы тебя замели. Братцы, я считаю: ехать нельзя ни ему, ни кому другому. У. Ю. в любом варианте не поможем.
— Скорее заметут тех, кто останется, — сказал Л. Э.
— Им это не нужно, иначе они не дали бы жене У. Ю. нас предупредить. Они же понимают, что нам деваться некуда. Вызовут, когда потребуется, повесткой, и пойдем как бараны.
— Если это КМБ. Но КМБ не интересуется вдовьими колечками.
— Он чем хочешь интересуется.
— На КМБ непохоже.
— Похоже! — рявкнул Шу-цу, которому надоела роль стороннего слушателя. — Все они там идиоты!
Орлосел наконец отлепился от стены.
— Надо обсудить и договориться, чтобы все объясняли одинаково. И потом… — Он взорвался криком: — Вот так человека… ни за что… нельзя!.. Я не верю!
Бедный, бедный Орлосел, бедный, как все метрополийцы. Под «человеком» он, конечно, подразумевал себя. Ни за что, видите ли! Нас-то всех в инородцы — за что?!
— Договориться не помешает, — согласился Г. А-й.
— В общем, разумеется… — вставил я по возможности неопределенно.
— Сколько ни обсуждайте, ничего лучше правды не выдумаете, — сказала На-та и взяла меня под руку. — А мы пока съездим в больницу.
Что мне оставалось делать, чтобы не потерять лицо?
— Поехали! — отрезал я, хотя уже было намеревался возлечь у ковра ради обстоятельного обсуждения. — Раньше сядем — раньше выйдем!
Господи, кто ее за язык тянул! Есть в На-те нечто не от мира сего, этакий романтический выворот. Аинька назвал ее как-то троюродной сестрой Жанны д’Арк. Когда она появилась в нашей конторе, я пробовал к ней подкатиться, но быстро увял. Бабе за тридцать перевалило, а она до сих пор ждет прекрасного принца и при этом, что удивительно, не выглядит дурой.