Фантастика 1987

Никитин Юрий Александрович

По обгорелым клочкам бумаги трудно было восстановить ход математических выкладок, но после долгой работы Комитет установил, что путешественника интересовало взаимодействие времени, энергии и вакуума. При этом время и энергия у него были однозначны, а вакуум не просто обычный физический вакуум, а вакуум времени, в котором время растворяется, исчезает. Это произвело на членов Комитета впечатление разорвавшейся бомбы.

Никто не хотел верить, но формула, на которую обратил внимание еще инженер, говорила о превращении времени в вакуум. Это было безумие или открытие, предвосхитившее свое время.

К середине двадцатого века ученые подойдут к понятию, что время -

это энергия. Еретики выскажут мысль, что Вселенной и жизнью на Земле движет не энергия света, тепла, тяготения, а время. К двухтысячному году еще только выдвинется гипотеза о том, что звезды зажигает и поддерживает в них горение не внутриядерная или какая-либо другая энергия, а время - неиссякаемый океан, который одинаково питает квазар и органическую клетку. Здесь же, на обгорелых листках, было написано, что время и энергия -едины. Но зачем понадобилось путешественнику уничтожать время, превращать в вакуум? Листки не давали ответа, сколько Комитет ни ломал над ними голову.

Из остатков чертежей вовсе ничего понять было нельзя. Станина - это ясно. А вот двойная решетка?

Но и то, что удалось найти и увидеть, говорило, что Машина - реальность, путешествие во времени подтверждено. Другой вопрос - можно ли что-нибудь сделать на основании этих формул и чертежей? Выход был, и сэр Бенджамин указывал на него найти модель машины. Она существовала и была запущена, она находится в движении, надо перехватить ее, она объявила о себе блеском… в движении.

Сэр Бенджамин в конце дневника в виде вывода, а может быть, завещания, призвал учредить дежурство - Вахту а сделать все возможное, чтобы поймать аппарат, летящий во времени.

Вахта была учреждена, однако создать дежурство оказалось делом непростым.

Надо было подобрать людей, преимущественно молодых, с быстрой реакцией, находчивых. Разъяснить им задачу, обучить перехвату модели, мгновенному ее выключению. Здесь помогли рисунки и модели сэра Бенджамина. По нему сделали двести копий. Придумали стенды, на которых аппарат появлялся на пятидесятую, сотую долю секунды. Создали туманный искусственный вихрь вокруг аппарата - лови, выключай модель. Создали наконец идеальные условия: пустой, хорошо освещенный зал, тишину, нормальную влажность, температуру. Ввели обучение вахтенных, тренировки и профотбор. Учредили премию в сто тысяч фунтов тому, кто остановит модель. Зал фотографируется телесъемкой - до миллиона кадров в секунду, поставлена сигнализация.

Наряду с вахтенными в изолированном кабинете, примыкавшем к каминному залу, днем и ночью - тоже по двое - дежурили члены Комитета.

Так продолжалось годы, десятилетия - игра стоила свеч.

– У меня предчувствие…- говорит Стаффорд.

Опять дежурят Стаффорд и Лейн.

Лейн тихо смеется.

– Не пойму тебя,- говорит Стаффорд.- То называешь модель фантастикой, то надеешься получить премию. Значит, веришь?

– Молчи, Стаффорд,- прерывает Лейн.- Работай.

Стаффорд смолкает, но, искоса поглядывая на Лейн, продолжает рассуждать про себя: “Странная девчонка,- кстати, единственная среди вахтенных, все остальные мужчины. Нелегко ей далось конкурировать с ними, но как она тренировалась, чтобы доказать равенство! Доказала. В тренировках с тестами - первая, в работе на стендах - первая. По быстроте и реакции никому не уступит. Правда, на стенде еще никому не удалось за сотую долю секунды выключить рычажок,- Лейн тоже не удалось,члены Комитета в отчаянии от этого. Но что поделаешь? Каждый из вахтенных надеется. И Комитет тоже надеется. Но почему Лейн противоречива?
– продолжает рассуждать Стаффорд.-

Верит в модель и не верит? Пожалуй, девица себе на уме…” Стаффорд сосредоточивает взгляд на столе, где небольшим, почти незаметным квадратом намечено выверенное место, на котором путешественник полтора века назад запустил модель в будущее.

Время тянется, тянется, нигде оно так не тянется, как в этой комнате. У Стаффорда сводит челюсть - зевнуть, но зевать строжайше запрещено, читать запрещено, думать о постороннем тоже.

Сиди и смотри. Слушай тишину, если умеешь ее слушать.

Но что это? Будто мотылек ударяет крыльями по стеклу. Стаффорд поднимает голову - на окне ничего нет. Под крышей комплекса нет мотыльков и мух.

Лейн тоже вслушивается, приподняв брови.

И вдруг посередине, между ней и Стаффордом, возникает движение воздуха, едва заметный порыв. Стаффорд машинально кладет руки на стол, и в это мгновенье в квадрате, на который он смотрит, появляется проблеск, сияние. Миг - ив порыве ветра, который ударяет в лицо, возникает что-то белое, с хрустальным блеском, с шелестом, который Стаффорд услышал секунду тому назад.

–Лейн!
– кричит он, одновременно выбрасывает руки к сиянию.

Лейн уже видит все - как беспомощно руки Стаффорда пытаются нашарить рычажок, повернуть и отключить от упора, как учили на тренировках.

– Лейн, помоги!
– кричит Стаффорд.

Видение между тем начинает тускнеть, расплываться.

Руки Стаффорда, кажется, сжимают затихающий вихрь, но, бессильные, скользят по столу. Еще мгновение - и конец.

Лейн наотмашь (на следствии она скажет: “А что было делать?”) ударяет рукой по белому с хрусталем. Так бьют овода, севшего на колено,- впопыхах и наверняка. Под рукой звякает, хрустит, разом опадает вращение вихря, исчезает размытость форм, перед Стаффордом и Лейн - аппарат. От удара он скользит по столу - к краю, Стаффорд ложится на стол, чтобы задержать, но аппарат падает на пол. Опять звон, что-то дробно катится по паркету - и все стихает.

– Что ты сделала, Лейн?
– В глазах Стаффорда ужас.

Лейн, белая, как стена, овладевает собой:

– Все, Стаффорд. Кончилась Вахта. Получай премию.

Закрыла лицо руками и разрыдалась.

Распахнулась дверь, в комнату вбегают люди, члены Комитета, их двое. Кидаются к аппарату.

– Боже мой!
– бормочет один.- Возможно ли?…

Второй, завладевший аппаратом, прижимает его к себе, словно боясь, что модель опять исчезнет.

Лейн опускает руки, бледность сходит с ее лица. Стаффорд стоит у стола как вкопанный.

Еще появляются люди - ученые, которых подняла сигнализация, вахтенные, готовившиеся к смене.

Член Комитета, завладевший моделью, все еще не может сдвинуться с места, второй, отыскивая под столом отскочивший рычажок, бесконечно повторяет:

– Возможно ли? Возможно ли?

Но все уже свершилось.

Прежде всего встала задача - изучить модель и по ее образцу сделать Машину. К счастью, повреждения от удара оказались несущественными: отломился один из рычажков, кусочек панели.

Сразу же был создан мозговой центр по изучению аппарата.

И начались сюрпризы. Двойная решетка с несовпадающими отверстиями оказалась двигателем машины, преобразователем времени в вакуум. Точнее - это аннигилятор, в котором время, сгорая, создавало вакуум в самом себе, придавая этим машине момент движения: машина втягивалась в вакуум - само время ее толкало. Чем больше сгорало времени, тем быстрее двигался аппарат. Все гениальное - просто, убедились исследователи.

Путь к созданию Машины был открыт.