Фантастика 2008
Шрифт:
А моя новая работа поможет оттяпать у Зинки еще несколько лет. Я же не дурак — все понимаю. Она вернулась ко мне только из-за зарплаты. Только бы дотянуть до первого числа…
Прознают про мою находку — так влетит, мало не покажется! Странно, что до сих пор за мной не явились. У задержки может быть только одно объяснение: потерявший тоже не спешит заявлять. Микромир просрать — это не пуговицу от штанов — за это по головке не погладят!
С такими мыслями и домой пришел. Зинки не было, зато следы ее присутствия — повсюду. Дом блещет чистотой, с кресел и стульев убраны шмотки, из углов пропали грязные носки, все реликвии вытащены из ящика и расставлены по прежним местам. Даже слоны снова на трюмо…
Трясущимися руками я начал поднимать тарелку. Через край выплеснулось немного супа, и я впервые услышал ЭТО.
Услышал — неверное слово. Это не слышно ушами, это бьет прямо в мозг. Вопли тысяч голосов. Крики умирающих и стоны покалеченных. И ужас, смертельный ужас — он прошиб меня так, словно меня самого топят в кипятке. Меня прибивает ко дну вареным луком. Мой рот обволакивает расплавленный жир. Я задыхаюсь, тону, бьюсь в агонии, ломаю хребет о лавровый лист, а горошина перца раскатывает мой город в пласт из камней и костей и бухается в море, подняв цунами. В тот момент, когда на мир пролилась капля супа, я умер сто тысяч раз…
Подоконник, три слона, перевернутая черепаха. Мир вернулся на свое место. Я вытер пот со лба и потянулся за успокоительным, когда услышал… Нет, услышал неверное слово — почувствовал чей-то призыв задержаться. Взял лупу, всмотрелся. На вершине крохотной горы — человек-пылинка: голова-атом и запятая — ссутуленная спина. Чё за хрен? Альпинист?
— Я — один из недостойных рабов твоих. Пришел спросить, за что ты обрушил на нас свой гнев?
Что тут скажешь, кроме правды, какой бы гадкой она ни была?
— Прости, парень, случайно вышло.
— Может, мы плохо молились тебе? Ты только скажи, и мы воздвигнем в твою честь храмы и пирамиды! Принесем человеческие жертвы. Пойдем в крестовый поход, восхваляя…
— Не надо, парень! Ничего этого не нужно. Иди домой. Я позабочусь о вас, обещаю.
— Ты очень милостив, мы все будем молиться тебе! Можно последний вопрос?
— Хоть десять!
— На чем стоит наш мир?
Ну, что тут скажешь, кроме правды — какой бы тупой она ни была?
— На черепахе стоит. А черепаха — на трех слонах от «Сваровски».
Все-таки мой Жорик ебанутый нах. Аж не по себе. Прихожу домой в духах вся и помаде, а он с тарелкой разговаривает. На меня — ноль реакции. Подхожу сзади, бедром прижимаюсь и глаза ему ладошками: угадай, кто здесь? А он как подскочит! И в крик. Не смей, дура, мою тарелку трогать! А я ему: транквилизатора глотни, милый! И на кухню ушла — жрать ему, козлу, готовить.
Рублю лук, слезами обливаюсь. Он подходит. Извиняется. Прости, Зина, вспылил. Но знаешь ли ты, Зина, что это за тарелка? А то я дура? Для подогрева!.. А он: ты дура, Зина! Ты не понимаешь! Это — мир! Живой. С человечками. А я для него — бог!
Тут у меня настоящие слезы поплыли. Все, думаю, пиндец Жорику. Конкретный пиндец! Шизофрения и мания величия. Не дождусь я свадьбы, придется сегодня-завтра сдавать. И тютю колготки от «Микоянца»! От отчаяния я его обняла — сама от себя не ожидала. Прижала голову к груди, поцеловала в макушку и по волосам погладила. Бедный ты, бедный! Эк тебя жизнь покалечила… Он притих и, чувствую, по заднице меня гладит. Ну, думаю, слава богу, очухивается. И в сторону спальни его отвальсировала. Секс — лучшее лекарство для ебанутого мужчины. Я ему такой минет сделала — он свое имя забыл, не то что мировое господство! Сама из сил выбилась, но оно того стоило. Я еще повоюю за тебя, Жорик! Постараюсь для дела — никуда тебя не отпущу. Спи спокойно, мой дурачок! Мо быть, ты по мне так страдал, что с катушек съехал? Это, конечно, приятно. Я оценила!
Ночь спала, как на посту стояла —
— Ваш этаж — прошу вас, господа! Желаю удачи.
Очередные посетители института вышли из лифта, и я закрыл за ними дверь. В моей работе только один минус — лифт можно покинуть строго по расписанию. Каждые три часа — пять минут передышки. — За это время можно успеть сбегать в туалет или глотнуть стаканчик кофе из автомата. Я свой прошлый перерыв потратил на писсуар, а кофе бы сейчас не повредил. Зинка всю ночь спать не давала. Мало того, что пришлось ее ублажать до глубокой ночи, так еще и спала, наваливаясь на меня всем телом — ни вздохнуть, ни повернуться. Кто бы мог подумать, что зарплата — такой сильный стимул для любви. Дотяну до первого числа, куплю ей сумочку от «Биркин» — пусть порадуется, дурочка. А сейчас бы глоток кофе — дотянуть до конца рабочего дня. Лифт открывает двери. На пороге Лариса с подносиком, застенчиво краснеет.
— Георгий! У меня сегодня день рождения. Заходи — отметим. А щас вот… Угощайся! — Покраснела, сунула подносик и по коридору убежала.
Кофе и тортик. Чудеса? Вовсе нет. Я уже успел привыкнуть к тому, что все мои желания мгновенно осуществляются. Для бога это совершенно нормально. За меня же молится целый мир! Взамен надо совсем немного: бросить им манны небесной, полить водичкой там, где засуха, подвинуть ближе к лампе тем краем, где морозы. И все — они счастливы, и я доволен. Вот только времени на это требуется все больше: народ расплодился, потребности у них возросли, а поколения сменяются на плоском мире каждый час. Глаз да глаз за ними. А Зинка не понимает, требует все больше и больше внимания. Как видит, что я к окну подхожу, сразу находит какое-нибудь дело. То посуду утилизируй, то новый гвоздь в стене закажи, то просто поцелуй. По ночам смотаться тоже не получается — она научилась спать, цепляясь за мою руку. Стоит просто повернуться на другой бок — просыпается в ужасе: «Ты куда?!» Как ребенок, чес-с слово!
Я допил кофе и глотнул Краткой передышки. Кажется, меня может спасти только одна вещь. Какой бы ужасной она ни была.
— Вам на какой возраст?
— На двадцать пять.
Продавщица в отделе игрушек нисколько не удивилась.
— Тогда рекомендую вам обратиться в отдел эротических товаров, это напротив.
О боже, это все-таки случилось — я, человек с руссклассом, покупаю Пушкина-подушкина! Да еще и в эротических товарах. Докатился! Ненавижу все это! И себя ненави… Спокойно, Жорик!.. Спокойно… Дышим глубже… Вдох… Выдох на счет семь… Спокойно. Ты под контролем… В конце концов, этот Пушкин-подушкин почти не отличается от детской модели, разве что покрупнее будет. Те же бакенбарды из розового меха — черный цвет вызывает отклонения в психике. Тот же серебристый цилиндр. Те же пухлые ножки в лосинах — «Заботятся об осанке ребенка даже ночью!» Только между ног у него торчит здоровенный вибратор. Спокойно, Жорик… Спокойно. Надо просто подойти к прилавку и купить. Любого — пусть завернут.
— Рекомендую вот эту модель, с эротическими сказками. Она стоит несколько дороже, но…
— Давайте.
— Желаете прослушать репертуар?
— Нет, спасибо.
— Желаете проверить работу вибратора?
— Я же сказал — нет! Просто запакуйте его скорее, ок?
Продавщица обиженно зашуршала пакетами. Ну, что я в самом деле?.. Спокойно! Жорик, спокойно! Дыши глубже. Нет никакого Пушкина-подушкина! И просто Пушкина — тоже нет и никогда не было. Не думай об этом! Это сейчас не главное! Главное — дышать ровно. Раз, два!.. Вдох-выдох!.. Дышим. Дышим. Успокоились.