Фантастика 2008
Шрифт:
— Я, к примеру, смело боролся против инквизиции, — воодушевился парень. — Стих сочинил — хотите?
— Типун тебе на язык, — пробормотал рыцарь. — Не ровен час накличешь. И так в городе черт знает что делается…
— А это все мельник виноват! — встряла девка, принесшая вино и куриц. — Еретик и нечестивец, говорит, Земля вокруг солнца крутится! А еще он какие-то планеты через пустую палку разглядывает!
— Ха! — утер губы Игнатий. — И что с того? Весьма поощрительное церковью занятие.
— Да
Монах откинулся на скамье, погладил раздувшийся живот. Взял одну из книг, что держал тут же, подле себя, на скамье.
— На, читай, что сказано!
Свободолюбивый отрок покраснел.
— Я… я не умею.
Рыцарь одобрительно хмыкнул в сторону:
— Вижу, юноша хорошо воспитан — наверняка бастард благородного человека…
Игнатий возложил книгу на стол, предварительно аккуратно смахнув крошки, и возгласил могучим басом:
— Внемли же, отрок! Сочинение сие написано достопочтенным братом одного святого ордена, и повествует он о том, как сей миссионер посетил Луну и прочие Юпитеры, дабы приобщить живущих там дикарей к свету истины Христовой…
Научные разглагольствования изрядно хлебнувшего лишку монаха — а иначе с чего бы он залез в такие эмпиреи? на Луне, вишь, люди водятся! — прервал разгневанный вопль корчмаря.
— Чертовы дети! — орал он. — Пошли вон, проклятые отродья! Нечего здесь клянчить, побирушки!
— Оставь детей! — строго сказал доминиканец, закрывая книгу. — Чего к младенцам привязался, черная твоя душа? Идите сюда, я дам вам… что, на столе ничего не осталось? Девка! Девка! И этим котятам молока налей, и хлеба, и похлебки горячей — ну!
Девка, дочка корчмаря, презрительно фыркнула и махнула юбками. Но на кухню все ж таки отправилась — монах показал себя щедрым и денежным гостем, а не нищебродом, как иные посетители.
Дожидаясь, пока дети наедятся, Игнатий листал книгу.
— А чевой-то у вас? — спросил мальчишка постарше.
— А, это книга! — сказал Игнатий. — Ею мышей ловят.
— Мышей? — Глаза у пацаненка загорелись. — Побожись!
— Клянусь щепкой Креста Господня! — перекрестился монах. — Вот смотри.
Он плюхнулся на четвереньки и воздвиг из книг странное инженерное сооружение: одна лежала на полу, а другая приподнималась над ней на щепке. Между книг монах положил кусочек сыру.
— Эй, черномазый! — позвал он котенка и указал на сыр. — Ешь.
Звереныш бросился за добычей.
— Ах! — в один голос вскрикнули мальчишки, и даже рыцарь привскочил, опасаясь за здравие божьей животины.
Но доминиканец ловко выхватил котенка из ловушки в самый последний миг и довольно подмигнул:
— Видали?
И, распрямившись и вновь
— Девка, еще вина!
Жуть в городе деялась какая-то мелкая, но настораживающая. То дождь из дохлых рыбешек, то корова сдохнет. Игнатий относился к жизни философски, но горожанам сочувствовал.
— А что, погано у вас стало, сын мой? — вопросил монах у длинноносого человечка, остановившись у какой-то лавки с заманчивой вывеской: из одного красивого сосуда в другой переливалась жидкость жуткого багрового оттенка. — Наполни мой, бурдюк, милейший! — и Игнатий протянул человечку емкость, с которой никогда не разлучался.
— Извините благодушно, святой отец, — поклонился человечек, — но я не виноторговец!
— Нет? — огорчился Игнатий.
— Никак нет, ваше высокопреосвятейшество, — льстиво изогнулся хозяин лавки. — Алхимик я. И лекарь. Вещества волшебные смешиваю.
— Хо! — сказал монах. — Привольно живете. А знаешь ли ты, сын мой, что по столицам велено искоренить алхимию?
— Ужасные новости, — погрустнел человек. — Но все к этому идет. А за что?
— Говорят — я в этом, конечно, не разбираюсь, но говорят, что вы ж не наукой занимаетесь, а чернокнижием, — пояснил доминиканец. — Как по мне, так пущай бы и дальше сурьму с мышьяком скрещивали… Ты вот что, лекарь… Гм… А нет ли у тебя некоего средства… — Игнатий покрутил в воздухе толстыми пальцами, подбирал выражение, дабы не оскорбить чувствительную душу алхимика. — А вот ежели мне надо для укрепления мужской части — есть у тебя что? Или к кому обратиться?
Лекарь оглянулся, будто в собственной лавке его мог увидеть кто-то из тех, кому не следовало бы, и, потянувшись на цыпочках к уху монаха, прошептал:
— Удочки корчмаря спросите.
Доминиканец шел плавно, чтобы не разбудить котенка, когда странный крик с улицы неподалеку привлек его внимание.
— Я спрошу с них, это их долг, они обязаны! — вырывалась из рук пары дюжих мужиков молодая красивая женщина. — Они найдут моего сына, а если нет, то я сама прокляну и их, и Бога с дьяволом!
— Не надо так говорить. — Игнатий грустно улыбнулся. — Вера должна быть в сердце, и нет смысла проклинать кого бы то ни было. Может, я смогу помочь?
Выяснилось, что накануне вечером у этой женщины пропал сын. На постели остались ночная рубашка и крестик, а сам ребенок просто исчез.
Еще утром мать надеялась найти его, а вот сейчас, когда услышала, что приехали инквизиторы, как с цепи сорвалась, и даже муж с братом не могут ее удержать, ей все кажется, что даже если виновные и будут наказаны, то сына ей точно не вернут.,