"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Первый нарочито шумно, как лошадь, вздохнул. Бородач поперхнулся затяжкой, начал поворачиваться на звук всем большим телом, правая рука с насечками шрамов ниже локтя нырнула за пояс, к револьверу. Оловянный сдавил сильную шею сзади, чтобы не успел крикнуть. Ткнул железными пальцами под ребра, и успел подхватить обмякшую тушу, не дав человеку размозжить глупую тяжелую голову о настил. Осторожно уложил тело.
Обездвижить его оказалось на удивление просто.
Удивился не только Нил, но и вынырнувший из дымной мороси гвардеец.
Лин глупо улыбнулся от неожиданности. Гвардеец тоже расплылся в лыбе, направляя на юношу черноперого, клювастого Ворона.
Нил испуганно моргнул. Попятился, хватая пальцами шершавую рукоять навахи.
Дальше было быстро, колесом под гору. Лин языком пламени качнулся вбок, хватая человека за локоть и запястье. Ворон порхнул в небеса, гвардеец хотел крикнуть, но передумал, получив в кадык. Оказавшийся за его спиной Первый подхватил упавший револьвер и аккуратно подбил человека под затылок. Страж порядка мягко завалился на вышибленного бородача.
Некто в штатском бесшумно спрыгнул с верхнего яруса парковки.
Лин, не дав ему приземлиться, пнул ловкача под сиськи, отшырнув на закачавшуюся в посадочных цепях тэху. Не останавливаясь, уклонился от разрубившего дождь удара, попятился, уводя за собой скромно одетого господина с нескромных размеров клинком. Ухватился за натянутую цепь, подтянулся, закидывая себя на борт соседней тэшки. Шустрый господин последовал за ним, не расставаясь с оружием. Оловянный отступил еще, не спускаясь с фальшборта, ускользнул от пары уколов господина, а когда тот плоско рубанул, целя по ногам, коротко скакнул, прижав лезвие одной ступней, а второй — четко влепил противнику в переносицу. Плечом толкнул в швартовой люк еще одного набежавшего, дождался, пока тому на голову свалится связка канатов, и только после этого, спрыгнув с тэшки, обернулся на Нила.
Крокодил молча поднял вверх сразу два больших пальца.
— А теперь ходу, ходу, хвостатый!
Не хватало еще выхода на бис.
***
Палуба едва ощутимо дрогнула под ногами пассажиров. Наверняка даже отсеки толком формировать не умела; Нил опять, похоже, влез в какое-то мутное дело. Что его приятно удивило, так это беззвучие всего цирка на швартовке. Ни выстрела, ни крика, все словно сговорились на праздничной пантомиме.
На подъем малышка пошла вполне уверенно и сильно.
— Полежи тут, детка, — музыкант заботливо пристроил виолончель под флагом, закрепил, огладил кофр, жалея о том, что не может схоронить инструмент надежнее.
Глостеры на бортах отсутствовали, на цепь Лин девочку не брал, оперение корабелла предусмотрительно не зажигала, у них был хороший, жирный и круглый шанс проскочить.
— Пр-р-роклятье! — раскатисто-темпераментно рыкнул Нил, ощутив, как лицо словно прозрачным сухим шелком мазнуло.
Лин обернулся от борта, вопросительно поднял брови.
— Сом, хвостатый. Гвардейцы, мальдитос, подстраховались, накрыли воронку…
Сквозь сплошной дождь сфера зонтега плохо просматривалась, но Крокодил скорее знал, чем чувствовал — хотя и чуял тоже, ломаными ребрами — как торопливо движутся на смык челюсти пса гвардейцев. Сом, мобильный замок. Такие мягкие челюсти, что даже в зубах не нуждались, за один жамк могли перерубить самую бронированную тэшку.
Броню как раз на сторожевых сомах и пытали. Ладно или нет.
Выращивали сомовы губы на Хоме Мастеров, в крынках-рыбницах. Сперва от живых сомов рты отнимали, выполаскивали, высушивали, сшивали, наново замачивали… И так, пока не набирали нужный размер.
После губы торговали, а хранили и возили в ларцах леденцовых, с водой и льдом, илом и тиной. Ставили-растягивали, заряжали сомов специально обученные люди. Сомовы губы держались на четырех винтах, а винты те были на веллерах, заштрихованных дождем.
И был это такой заплот, что не вырвешься.
Обидно, досадно, но порой лучше не возникать у судьбы в зубах.
— Скажи своей красотке заворачивать, мы не успеем.
Лин отвернулся, уставился в небо. Туда, где едва различимо, двумя розоватыми коллоидными шрамами на фоне зонтега, спешили навстречу друг другу губы сома.
Нил вспомнил вдруг, что Первые славятся упрямством. Непрошибаемой самоуверенностью. Вспомнил и пропотел во всех труднодоступных местах.
— Лучше отсидеться у синиц, Лин! Эй!
Юноша обернулся, сверкнул глазами.
— Мы проскочим.
Навахой, торопливо подумал Крокодил. Отвлечь хотя бы — и гвардейцы как раз успеют. Он сдастся властям, когда поймут ошибку, сразу выпустят к такой-то матери.
Сопротивление при аресте.
Шагнул к Оловянному, животом и грудью припавшему к юной корабелле, слившемуся с ней в один сплоченный разум. Такой глубокий транс, в который затягивали корабеллы капитанов, такой глубокий, что в подобные моменты капитаны делались беззащитными… Глянул в черный затылок, без особой охоты раскрыл складной нож.
Корабеллу толкнуло под зад и резко прокрутило влево, так, что Крокодил тряпичной куклой отлетел к борту, чудом не ухнув на головы гвардейцам.
Залп совсем не был предупредительным. Промах оказался результатом жопорукости и торопливости наводчиков, но когда снизу, будто из-под воды, вылетел, крутясь и завывая, еще один снаряд, корабелла вильнула и пропустила его мимо, в зонтег
— Волоха! — злой женский голос, усиленный говорителем, отразился от сферы, набатом зазвенел в ушах. — Предупреждать не буду! Иди на снижение!