"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Черные перья ускользают из воспоминаний как непонятное забытье, временное помутнение. Скрипнув зубами, я продолжаю смотреть в память девушки и наконец нахожу нужное.
Большая черная птица сидит во дворе крепости на задранных к светлеющему небу оглоблях ремонтируемой телеги без задних колес. Дора кормит его краюшкой хлеба, аккуратно гладя по глянцевым перьям. Птица клюет лениво, косит по сторонам то одним, то другим глазом.
Рука Доры замирает. У меня резко начинает болеть голова, но я, впившись ногтями в ладонь, буквально вцепляюсь в это воспоминание и понимаю, что девушка видит не то, что происходит на самом деле. В ее воспоминаниях я вижу лицо мужчины неопределенного возраста с короткими вьющимися волосами и мягкими чертами лица. Он выглядит испуганным, но Дора этого не замечает. Торопливый голос, повелевающий, порабощающий сознание, велит девушке вынести какую-то мою вещь. Дора внезапно сопротивляется. Робко, вяло, но противится этому приказу. Она говорит, что не воровка и что нельзя просто так брать вещи принцессы.
Головная боль нарастает, перекидывается с висков на затылок, сжимаясь, словно тяжелый металлический обруч.
Чародей мешкает, давление на разум усиливается. Мягкие, вкрадчивые пояснения о том, что принцессе угрожает опасность, он лишь хочет помочь. Просьба принести что-то незначительное, любая пустяковая мелочь, лишь бы была как можно ближе к телу, сгодится. Девушка уже не сопротивляется. Она просто не имеет на это сил.
Я спешно пролистываю воспоминания. Ворон-чародей всплывает всего несколько раз – Дора приносит ему шнурки. Тонкие кожаные шнурки.
Мои пальцы сами по себе касаются косы, которая завязана именно таким шнурком.
Все же магистр был прав… вещь незначительная для меня, но находящаяся максимально близко к телу. Я никогда бы не заметила пропажи. Что же пошло не так? Зачем заставлять Дору убивать меня собственноручно?
Небольшая комната. Какая-то кладовая с инструментами… Неловко снимается верхнее платье, под ним широкий пояс, за который засовывается топор. Дора некоторое время барахтается в верхнем платье, просовывает голову в вырез. Поверх грубого сукна надевается еще один пояс, а платье чуть вытягивается из-под него, чтобы скрыть холодящее бок лезвие топора. Она поднимает с пола ведро, в котором плещется немного воды, вешает на его край чистую и сухую тряпку и выходит из каморки.
Медленными шагами, словно в полусне, девушка идет по коридорам крепости. Рядом с дверью в мои покои нет никого, потому Дора спокойно входит в освещенную тусклым, проникающим через оконца светом комнату, ставит ведро под стол, задирает верхнее платье, вытаскивая топор, и замирает в углу моей спальни с левой от двери стороны. Я не чувствую ничего, ни единого отголоска ее эмоций, она как безвольная кукла стоит в комнате. Ее глазами я вижу, как постепенно тускнеет свет, как все вокруг погружается в темноту. Скрип двери и падающий через дверной проем свет. Я вхожу в комнату, вздыхаю, поворачиваюсь к двери и ковыряюсь с засовом. Бесчувственная Дора медлит, но потом вдруг резко делает шаг ко мне и заносит топор.
Так, значит, это были не ее чувства? Я ощущала мага, завладевшего ее сознанием, он полностью поработил ее разум!
События несутся вскачь. Я горько хмыкаю, закусывая до крови губу, ведь ощущение сжимающего мою голову обруча становится почти нестерпимым, словно он действительно вонзается в череп, ломая кости.
Резкая, отрезвляющая боль, настоящая боль Доры, когда я ослепила ее и ударила стилетом, впивается в меня, выбивая воздух из легких.
Сквозь нее вдруг пробивается прикосновение чужих ладоней к плечам, реальное, крепкое, поддерживающее. Я слышу где-то на грани сознания голоса мастера меча и магистра. Поднимаю ладони, показывая, что слышу их. Они замолкают, но ладони с моих плеч никуда не исчезают.
Давление на разум немного ослабевает. Я чувствую Дору, настоящую Дору. Страх, ужас, боль, непонимание, озарение содеянного. Она практически ничего не видит, ослепленная вспышкой, обожженные слезящиеся глаза ухватывают лишь мутный силуэт.
Я слышу свой голос. И вновь чувствую сжимающийся на голове раскаленный добела обруч.
Дора еще пытается сопротивляться, буквально мгновение перед тем, как за ее спиной слышится грохот падающей двери.
Мой крик, глухой и отдаленный, сливается с резким, словно хлыст, приказом чародея. Самоубийственный прыжок, удар вслепую, падение…
Огненный обруч лопается, на смену ему приходит запоздалая боль. Она наконец свободна от его власти, но вместо облегчения чувствует лишь холод, волной прокатившийся через все тело к животу.
Теплое прикосновение ладони, отчаянная попытка угасающего сознания ухватиться за мой голос, и…
Я распахиваю глаза, судорожно хватая ртом воздух и чувствуя струящиеся из глаз слезы. Хватаю предложенный мне стакан воды, клацаю зубами по глиняному краю, выпивая ледяную воду, резко выдыхаю. Возвращаю стакан в руки магистра и тыльной стороной освободившейся руки вытираю лицо, промаргиваясь.
Магистр Ирвин и Харакаш стоят в паре шагов от меня, Гир замер у противоположной стены. Бернард прислонился плечом к дверному косяку.
Альвина нет… Хорошо.
Все молчат, не сводя с меня взглядов. Двенадцать долгих вдохов мне требуется, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя, успокоиться и, главное, точно запомнить голос и лицо чародея, который показался Доре. Двенадцать долгих выдохов я собиралась с мыслями, думая, что стоит рассказать, а что – нет.
– Дору заколдовали… Нет, не так. Ею управляли. Ее взяли под контроль. У меня пропадали личные вещи, магистр, вы были правы. Он… Чародей заставил ее приносить шнурки, которыми я завязывала косу. Она отдавала их ворону, сидящему на телеге во дворе. Чародей управлял им, следил за нами через него, судя по всему, с самого нашего въезда в Кохшу. Потом выбрал Дору своей целью. Получил от нее мою вещь. Видимо, после этого попытался влезть в мой мозг. – Я помедлила, подбирая слова, и осторожно заговорила дальше, озвучивая свои выводы: – Думаю, что он действительно не знал, кто я. Значит, он не мог считать воспоминания Доры, он видел только то, что видела она, когда управлял ею. Он думал, что я просто человек, принцесса. Оттого испугался, когда попытался влезть в мой разум. Он просто не понял, что произошло. Хотя я не очень понимаю, как такое может быть. По всей Андарии шумели о том, что я…
Я замолчала, не договорив.
Мастер меча и магистр переглянулись, Гир едва слышно вздохнул. Бернард беспокойно пошевелился, глядя на меня.
– Он не из Андарии. Он не знает, кем я являюсь. Его использовали, а потом силой принудили к тому, чтобы он попытался убить меня руками Доры. Я чувствовала его боль, именно его, когда Дора нападала на меня. Прочитав ее воспоминания, я поняла эту разницу, где были ее чувства, а где – его. Она не ощущала ничего, подавленная его волей, и только когда я ослепила ее, она смогла освободиться от влияния чародея. Но лишь на недолгое время…
В комнате повисла тишина. Харакаш, подойдя ко мне, несильно сжал мое плечо, пытаясь ободрить.
– Думаю, оружие можно убрать. – Островитянин кивнул на руку, и я поняла, что стилет все еще в моей ладони. Магистр и Гир внимательно следят за тем, как рукоять встает в пазы и клинок снова становится одним целым. Я чувствую их удивление и сомнение, но оба они все так же молчат, а я не испытываю никакого желания что-то им объяснять.
Не маленькие, сами все поймут. Магистр Ирвин уж точно.