"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
– Нечего здесь обсуждать, - Каменецкий отстранил руку старейшины.
– Есть, есть о чем толковать, - продолжал увещевать Елисей. – Подумай, князь, народ твоей матери на коленях стоит, защитить некому. Уж не обидься, но ты, князь, полукровка, только это не беда, мой род тебе опорой станет, дочь моя наследника родит, ни у кого и сомнения не возникнет, что он незаконно место свое занимает.
– У меня уже есть жена, - упрямо повторил Кароль.
– О девке своей не тревожься, и она в накладе не останется. Пан Зарунский ей уже жениха подыскал, как его там?
– Елисей сделал вид, что припоминает.
– Коломан, - подсказал Кучка.
– Он самый, ни абы-кто, а двоюродный брат короля, прощен Игнацем и выпущен из-под ареста, снова гетман Левобережной Ладии. У полюбоницы твоей и замок, и земли останутся, опять же и дочери пристроены. А у нас, если господарем не станешь, что вас ждет? Кто бы ни стал хозяином Ладии, тебе здесь не жить. Куда дальше побежишь? Вечным скитальцем желаешь стать и семью за собой таскать?
– Вот именно – семью, у меня уже есть семья. Разберусь, - все сладкие увещевания Черного разбивались об упрямство несговорчивого князя.
– Народ предаешь, брать не хочешь, что в руки само плывет! – грозно сверкнул глазами Елисей.
«То, что в руки протягивать станут, бери», - вспомнилось пророчество Иванки. «И она туда же?!»
– Нет, - Кароль резко отодвинул лавку, поднимаясь, и… почувствовал легкое кружение, комната стала расплываться. Из последних сил он вцепился руками в стол.
«Отравили. Прости София, видать ты снова вдова». Свет сменился темнотой, в которую внук Рыгора с размаху провалился.
Кароль зажмурился от яркого солнечного света, назойливо бьющего прямо в лицо. Сморщив нос, он перевернулся на бок и уткнулся в большие женские груди. Они смотрели на него насыщенно-розовыми сосками, поверх этого богатства лежала массивная золотая цепь с ядовито-зелеными изумрудами, золото и камни сверкали на солнце, и от этого цепь казалась змеей, скользящей по оголенной груди.
– Проснулся, милый? Как спалось? – пропела обладательница роскошных персей.
– Какого черта? – Кароль принялся дико крутить головой.
Он находился в бревенчатой комнате с широкими окнами, очевидно, светлице, такие лады для бабского рукоделия делали на вершине своих теремов. Одежда Каменецкого вместе с палашом и сапогами была свалена в кучу на узкой лавочке, сам он абсолютно обнаженный лежал на мягком ложе рядом с Олеськой Черной, которая, бесстыже выставляясь перед чужим мужчиной, водила пальчиком по плечу Кароля, хитро заглядывая в удивленные глаза.
– Ох, и напугал ты меня вчера, - деланно вздохнула она.
– Подкрался сзади, схватил, рот зажал рукой да в горницу поволок, обесчестил в отцовском доме, всю одежу изорвал, охальник.
– Врешь, сучка, - раздраженно бросил Кароль, уже понимая, что произошло на самом деле, и как он вляпался.
– Ничего я не вру, - надула губки Олеська. – С чего мне врать, себя позорить?
Каменецкий, глядя женщине в глаза, пальцем обвел самый большой изумруд.
– Цепь наперед взяла или уже телом расплатилась, а, стыдливая вдова?
– Да как ты смеешь?! – женщина занесла руку ударить наглеца, но не решилась, по бархатным щечкам расплывался яркий румянец. – Это мне батюшка купил.
– А знаешь, что Рыгорка прокаженный? – Кароль внимательно следил за красивым лицом.
– Врешь, - прошептала Олеська, нездоровый румянец теперь алел на меловом лице.
«Да она ему отдавалась!»
– А вот интересно, ты и с стариканом Крушиной полеживаешь, а то вдруг он господарем станет?
Кароль не стал уворачиваться от звонкой пощечины, в которую молодая женщина вложила не только стыд, но и охвативший ее отчаянный страх. Кароль встал с мягкого ложа и, подхватив с лавки одежду, начал натягивать штаны.
– Что здесь происходит?! – раздался суровый окрик Елисея Черного. Старейшина стоял в дверях, размахивая саблей, праведный гнев отражался на его изрезанном морщинами лице.
– Ничего, - ухмыльнулся Кароль, - выспался хорошо.
– Я не виновата, он меня силой взял!
– Олеська стыдливо по самые уши натянула на себя одеяло.
– Что?! – заревел Черный, отыгрывая действие.
– Я чужие объедки не беру, - Кароль неторопливо натянул сапоги.
– Какие объедки?! – теперь гнев был настоящим.
– Ты, выродок, и мизинца дочери не достоин. В былые времена пришел бы свататься, так с порога бы тебя спустил.
Каменецкий хотел пошутить про Рыгорку, но увидел затравленный взгляд Олеськи. «Про полюбовника отец ничего не знает. Глупая корова, зачем ты цепь-то нацепила?»
– Не совестно родную дочь в грязи марать? – лишь холодно произнес он, поправляя ножны палаша.
– Священник ждет, обвенчаетесь до обеда, - холодно объявил Елисей, перестав играть.
– Батюшка, миленький, я за него не хочу, - пропищала Олеська. – Злой он, я боюсь его.
– Кто тебя, паскудница, спрашивает, - Черный даже не взглянул на дочь.
«Еще одна принцесса из-под конюха да под меня, ну уж нет!»
– Я тебе не ягненок на заклании, - Кароль покрутил в руке рукоять оружия.
– Знаешь, что у нас с насильниками делают? – Елисей смерил Каменецкого тяжелым взглядом. – Их камнями на торгу забивают.
– Всем объявишь, дочь станешь позорить, уж и так про нее, должно, слухи с душком ходят, - Кароль оценивающе примерялся к распахнутому окну.
– Высоко, шею сломаешь, - предупредил Черный. – Или ты сейчас в домовой церкви обвенчаешься с моей дочерью, или мои воины забьют тебя по-тихому прямо здесь. Живым и холостым ты отсюда не выйдешь. Выбирай.
– Выбор как-то невелик, - Кароль снова собирался умирать.
[1] Седмица – неделя.
Глава VII. Кароль и София?
1
Людское море волновалось, переливаясь войлочными шапками и цветастыми платками. Народ со всех окрестностей собрался, чтобы посмотреть на пробный запуск диковинной мельницы. Самые отчаянные зеваки подступились вплотную к озерной кромке, не замечая промокших носов сапог, ловкие мальчишки заняли лучшие места на ветках плакучих ив. В воздухе приятно пахло свежей стружкой. Объект общего внимания, огромное деревянное колесо, вгрызалось в развороченную скалу, поражая внушительными размерами. Водопад огибал его по временным деревянным желобам, взбивая воду в облако мелких брызг.