"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
– Да что же ты сделаешь? – Федя испугался. Не за себя – за эту несносную Лизавету с невозможными глазищами. И сам удивился своему испугу.
– Придумаю! В бумаги его влезу! Он ничего и не заметит!
– А потом? – Как говорил Две Мишени, «всегда рассчитывайте манёвр на два шага вперёд – не только на завтра, но и на послезавтра».
– Придумаем! – отрубила Лиза.
«И ведь придумает», – решил Фёдор.
Меж тем кончились Святки, остался позади крещенский вечер – у Нади собрались подружки, закрылись в их с Верой спальне, возились там, пищали, хихикали, жгли зачем-то свечки. Старшая сестра всё время просидела в гостиной с французским романом, Фёдору было поручено «следить, чтобы Черномор не мешал», чем он (Фёдор конечно же, а не Черномор) не без удовольствия и занялся.
Каникулы кончались, на следующий день после Крещения надлежало явиться в корпус для регулярных занятий. Котёнок азартно атаковал катаемый перед ним клубочек, нянюшка ворчала: «Балуешь ты его, несносного!» – сестра же Вера…
Какое-то время она и впрямь читала или делала вид, что читает. Потом раздражённо захлопнула книжку, отбросила в угол – и это аккуратнейшая, педантичная Вера!
А потом вскочила, быстрым шагом, вбивая каблучки в паркет, подошла, почти подбежала к окну, откинула занавеску. Застыла, вглядываясь в успевшую сгуститься темноту – и вдруг вспорхнула, взмахнула тонкими руками под белой вязаной шалью, метнулась в прихожую.
Щёлкнул замок.
– Господин Корабельников!.. Я вам запретила сюда являться!.. – услыхал Фёдор очень, очень громкий и даже злой голос сестры.
– Но, Вера, нам очень нужно пого…
– Monsieur, partez s’il vous plait! [93]
– Это очень важно!.. – Голос Валериана упал до неразборчивого шёпота. – Пожалуйста!..
– Я всё сказала! – Однако затем сестра что-то очень быстро и очень тихо бросила по-французски, так, что Фёдор опять ничего не понял.
93
Месье, пожалуйста, уходите! (фр.)
Так или иначе, но кузен Валериан начал спускаться по лестнице. Спускался он медленно, шаркая ногами, словно их дворник Макар Тихоныч.
Потом внизу хлопнула дверь, а Вера, точно очнувшись, метнулась через комнаты к камину, замерла, едва не врезавшись в него с разбегу, и подозрительно воззрилась на Фёдора, что дисциплинированно, как и велела старшая сестра, продолжал играть с Черномором.
Феде показалось – Вера что-то хотела бросить в огонь, но вовремя опомнилась, заметив брата. Развернулась, побежала в кухню, вернулась; Фёдор был уверен, что слышал звяканье печной заслонки.
– Чего ему надо было? – решил он поднажать.
– Ах, отстань, братец, – утомлённо отмахнулась Вера. – Обычное дело. Навязчивый поклонник, давно отвергнутый. Ну, чего ты глаза выпучил, словно дева из книжки Чарской?
Между Верой и Надей последние месяцы кипела война не на жизнь, а на смерть – Надя обожала «Записки институтки», рыдала над «Княжной Джавахой» и клала под подушку только недавно вышедшую «Сибирочку»; Вера над всем этим смеялась, называя эти повести «помпезной чушью».
– Н-ничего… – смешался Фёдор. Подобной прямоты от сестры он не ожидал.
– Можно подумать, ты не знаешь, что у девушки моего возраста уже бывают поклонники!.. Или можно подумать, я не знаю, что ты за Лизаветой Корабельниковой… гм… что с ней дружишь, – поспешно поправилась она.
– Да знаю, знаю, не кипятись, – покраснел Фёдор. – А с Лизаветой мы друзья, вот и всё!
– Ага, – ехидно кивнула сестра. – Знаем мы таких друзей.
– Ничего ты не знаешь!
– Знаю, знаю, милый мой братец. Так что не пыхай гневом, аки Змей-Горыныч пламенем, и меня не допрашивай.
– Ты что, опять к этим собралась? – в упор спросил Фёдор.
– Никуда я не собралась!
– А собираешься?
– Нет! Вот пристал!.. Я вообще не знаю, что с ними и как! Может, арестованы все, может, сбежали! Начальство моё мне ничего не говорило!..
– А когда скажет?
– Да откуда ж я знаю когда?! – сердилась Вера. – Отстань, пожалуйста! У меня и так мигрень ужасная от этого несносного Валериана…
И сестра, картинно прижимая ладонь ко лбу, выбежала из гостиной.
Всякие каникулы, увы, имеют неприятное свойство кончаться. Закончились Святки, кадеты вернулись в корпус.
Было шумно, весело, седьмая рота хвасталась домашними гостинцами, подаренными на Рождество складными ножиками, а Лёвка Бобровский продемонстрировал настоящие «траншейные часы» из самой Швейцарии.
Костя Нифонтов проводил дорогую игрушку на запястье товарища долгим завистливым взглядом.
Петя Ниткин вернулся тоже, однако был странно задумчив; Фёдор сперва отнёс это на счёт усиленных размышлений друга по поводу странных машин и измерений физика Ильи Андреевича в приоратском водосборнике, однако затем, уже вечером, Петя извлёк из-за пазухи лимонно-жёлтый конвертик, вытащил из него исписанное мелким аккуратным почерком письмо и погрузился в чтение.
От Зины, понял Фёдор. Вот ведь как интересно – вроде бы обижался Петя, когда он, Федя, упоминал Лизавету и свою дружбу с ней, а потом встретил Зину, которая, наверное, в физике не хуже его разбирается, – и всё, пиши пропало.
И даже попытки вытянуть Ниткина на разговор о диковинных приборах Ильи Андреевича провалились целиком и полностью – Петя мычал, пыхтел, отмахивался, отвечал невпопад и всё возвращался к лимонному конвертику.
В конце концов Федя только и мог, что рукой махнуть.
На следующее утро начались занятия, Две Мишени с места в карьер огорошил седьмую роту известием, что «скоро государев смотр: строй, гимнастика, стрельба» и назначил Фёдору дополнительные занятия в тире.
Волнения и мятеж, прокатившиеся страшной волной по Гатчино, словно канули в Лету: о них не говорили, о них не вспоминали. Под натиском штукатурки и свежих красок исчезли с улиц последние следы пуль и огня; всё так же величественно стояли на постах городовые в нарядных «романовских» тулупах, при саблях и револьверах; однако казачьи и гвардейские патрули с улиц так и не исчезли.