"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
И это после того, как мы спасли империю этого молокососа от развала, помогая в «потушении мятежа» не только военным способом, но и финансово, накинув субсидии в шесть миллионов рублей.
Однако дело сделано, и теперь на всем протяжении границы с Австрией (а она тянулась на многие сотни верст) надо ставить гарнизоны и военные магазины.
Пруссия не лучше. Тоже способна ударить в спину, если на границе на путях к Питеру и Москве не собрать заслон.
И еще приходилось думать об обороне Балтийского побережья от возможных англо-французских десантов. Наконец, войска нужны на незамиренном Кавказе, куда в помощь черкесам теперь уж непременно поспешит турецкая армия.
Все это мне известно. И все это я выслушивал уже не раз от князя. Выговорившись, он предложил «поработать над техникой». Так уж получилось, прознал Меншиков (кто донес?), что «кроме обучения стрельбе полковник Лермонтов учит солдат и матросов диковинной рукопашной науке». Хорошо еще, что не
Что могу сказать о нем как об ученике: упорен и даже упрям, но чрезмерно тороплив. Нет усидчивости. Потому даю ему самую простую технику. Несмотря на старость, руки и ноги у Меншикова крепкие, и отрабатывал он усиленно «хлесткий отбив «рубящей ладонью» удара руки противника, вооруженного кинжалом, с последующей атакою шеи» и «короткие пинки ниже пояса». Пригодятся ли ему мои уроки? Кто знает. Во всяком случае без благодарности я не оставался.
«– …Благодарю за урок, на сегодня достаточно…» – немного запыхавшийся Меншиков подошел к столу и, отдышавшись, продолжил рассуждения о преступлении и наказании, постепенно переведя стрелки на своеобразные итоги царствования Николая:
«– …Когда же мы вспомним обо всем, что сделано или начато в царствование Николая Павловича? Как не отдать справедливость пользе, принесенной им земле Русской за эти годы? При нем ни одна война не начата для завоеваний. Однако Греция восстановлена, Сербия поддержана, Молдавия и Валахия устроены, потрясена до основания Турецкая империя. При нем законы наши приведены в ясность, истолкованы, исправлены. При нем и под его покровительством – сколько полезных ученых изысканий в России. В деятельности, может быть, слишком большой, но, конечно, не в ленивой небрежности можно его винить. Сколько новых учебных заведений, сколько стараний способствовать к благосостоянию и просвещению низшего класса народа. Внутренние сношения наши сколько облегчены. Шоссе начаты или назначены по всем краям России; железные дороги им начаты против мнений всех министров, флот им поднят, судоходство им поощряемо. Церковь православная особенно обратила на себя его заботу, как наиважнейшее священнейшее сокровище России… И если б исполняли его намерения точно и верно, какие богатые были б плоды…»
Я слушал, кивал, соглашался, вставлял реплики, а у самого из головы не выходила минувшая весна 1853 года. Столько всего она принесла с собой, что не забудешь.
«– Прими, командир, не пожалеешь», – прямо сказал мне в ту пору угрюмый старый одесский грек-контрабандист Леонид Портокалос. Тот еще вояка древний. Одет в барашковую шапку и в такой же барашковый жилет поверх полотняной рубахи с закатанными рукавами. Оружие у него интересное. В ружейном чехле из овечьей шкуры можно разглядеть приклад красивого мылтыка [265] с перламутром и мелким жемчугом – трофей, добытый в бою с турецкими «коллегами» – пашерами. И сабля богатая с клинком дамасским тоже у грека имеется.
265
Мылтык – дорогое, украшенное драгоценными камнями и золотом ружье.
Леонида в наш и без того пестрый Отряд привел Кошка. Уж не знаю, как они познакомились, но только пришлось принять упорного контрабандиста, который и не скрывал своего прошлого. Особенно ненавидит Леонид турок, война с которыми хоть тогда еще и не была объявлена, но уже, считай, идет. И с турками у Портокалоса старые счеты. Говорил, что еще под началом братьев Ипсиланти [266] воевал и стрелять-рубить за мирные годы не разучился. Хочет старый мстить нехристям, на что имеет полное право. Много лет назад турецкие войска, взяв главный оплот греческих повстанцев – город Миссолунги, вырезали там все мужское население, включая мальчиков старше двенадцати лет, а женщин и детей продали в рабство. Затем пушками расстреляли Акрополь и Афины, турецкий султан собрал большой флот, готовил десант с целью начать массовое истребление христианского населения, и кабы не Наварин, то… «Мстить им буду до конца времен!» – вот и вся правда старого воина.
266
Ламброс Кацонис (1752–1805) – деятель греческого национально-освободительного движения против турецкого ига. Российский дворянин. Участник русско-турецких войн 1768–1774 гг. и 1787–1791 гг. В российской историографии отмечен как «корсар императрицы Екатерины Великой».
Еще обещал он, что если примем к себе, то цикудьей [267]
И ведь не соврал Леонид. Пришлось и мне попиратствовать немного.
А началась эта пиратская история в холодном (весна запоздала), пасмурном мае, когда Севастополь забурлил. Раз угроза войны уже появилась, то Нахимов не ждет и поднимает флаг командующего 5-й флотской дивизией на 74-пушечном корабле «Ягудил», приказывает приготовить корабли к выходу в море. Грянули проверки и боевые тревоги, началась отработка десанта, а тут как раз Меншиков к «Графской» с «Громоносца» причаливает. Злой, сердитый, Нахимова к себе требует (Корнилов уже на месте), знакомит обоих адмиралов с мнением государя, что сильная морская экспедиция может решить дело в Царьграде. Есть и письмо от Николая, где черным по белому сказано: «Оба десанта должны садиться в один день и в Севастополе, и в Одессе, и потом идти на соединение к Босфору. Ежели турецкий флот вышел бы в Черное море, то прежде следовать будет с ним сразиться и, ежели удастся его разбить, тогда уже входить в Босфор. Но буде флот не выйдет, тогда приступить прямо к прорыву в Босфор или высадкой в тыл батареям, или прямой атакой мимо батарей на самый Царьград…
267
Цикудья – греческий виноградный самогон.
268
Александр Ипсиланти (1792–1828) – участник (генерал-майор русской армии) Отечественной войны 1812 года. В 1821 году сформировал повстанческую армию и поднял антиосманское восстание в Молдавии, ставшее началом греческого национально-освободительного движения 1821–1829 гг. Дмитрий Ипсиланти (1793–1832) – офицер русской армии, главнокомандующий войсками Восточной Греции.
Поставя город под огонь флота, десантный отряд должен будет атаковать турецкую армию и, разбив, ограничиться сим… Но ежели правительство Порты не будет просить примирения и станет стягивать свои силы у Галлиполи и Эноса в ожидании помощи от французов, тогда должно занять Дарданеллы…»
Суть высочайшего мнения понятна, однако есть и вопрос: можем ли мы оставаться в Константинополе, если в Дарданеллах замаячит англо-французский флот? Нахимов уверен, что можно, но нужно спешить немедля в Босфор и занимать дарданелльские батареи. Прозеваем этот момент хотя бы на две недели, бритые тут же перехватят инициативу. У них только на Мальте четыре винтовых и шесть пароходо-фрегатов. Плюс «друзья»-французы держат в греческих и сирийских портах восемь «самоваров», три винтовых и пять парусных, и еще турки со своими судами помогут. Но несмотря на доводы, упрямый Меншиков не решился идти на Константинополь. Написал государю, что в приоритете война на Дунае. Адмиралам другой приказ – послать крейсеры в море. Пусть наблюдают за выходом из Босфора, но ни в коем случае не начинают баталии.
Вскоре Севастополь практически опустел. Моряки выполняли распоряжение Меншикова, уйдя в крейсерство на два месяца. А у меня свой приказ – готовить Отряд ко встрече с врагом. И судя по разговорам Портокалоса, встреча эта была ближе, чем мы думаем. Грек не стал долго тянуть резину, а с ходу поведал суть своих опасений. Завалился как-то в один из кабаков одесских севастопольский матросик, перебрал лишку и давай хвастать, что скоро «устроят они хосподам офицерам большую пакость». Слово за слово дошло до драки. Матросику брюхо кто-то проткнул, но прежде Портокалос у него выведал, что готовится в Одессе, а затем и здесь, в Севастополе, ни много ни мало бунт нижних чинов ВМФ с применением оружия. А вот дальше грек замолк и просто выложил на стол новехонький морской кольт. Спрашивать, откуда Леонид его взял, смысла не имело. Значит, Петроград семнадцатого с «Авророй» матросики устроить решили в Одессе и Севастополе? Только мы ведь не дадим, не позволим. Сейчас, сейчас доберусь до этой жемчужины у моря, а там ка-а-ак свистну, как скажу: «Граждане одесситы! Многоуважаемая публика! Последний раз проездом из села Шишиги в Монте-Карло перед вами выступают популярные куплетисты Гарри Сольди, Билли Мольди. Граф Толстой неоднократно утверждал, что вся наша жизнь – это прямая железная дорога…»
Дальше поем про «чемоданчик» и просим у одесситов награду «скромным работникам массовой культуры». И в Астрахани мы от тифа не загнулись, три месяца тут без работы не болтались. В ближайшее время снова ударим массовой культурой по Чемберлену, в первую джаз-банду в республике запишемся, в ресторане «Парадис» у Папы на дне рождения за шестьсот рублей сыграем, а там… глядишь, и в Ассоциацию пролетарских музыкантов попадем. Не в хоре же гигиены при «Санпросвете» выступать, где поют одни женщины, не платят, кормят бесплатно и в месяц кусок мыла дают…