"Фантастика 2024-40". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Низовой ветер гнал мелкий колючий снег. Он не падал с неба, его просто несло с места на место, как песок в пустыне. Низкое серое небо давило на душу — казалось, до него можно докинуть камнем. Только камней нигде не было — один снег. И ветер. Он не валил с ног, но залезал, пробивался в каждую щель одежды. Этот ветер рвал пламя костра во все стороны, и не было людям тепла от огня. В такую погоду хорошо себя чувствуют
Из саней и немудрёного скарба служилые сделали ветровой заслон и зажгли за ним костерок. Дрова у них были привозные: надо бы их поберечь, но уж больно неуютно сегодня в тундре! По-хорошему надо бы растянуть полог, присыпать края снегом, постелить внутрь шкуры и сидеть там — всё теплее. Однако ж не ночь на дворе: может, ещё придётся сниматься и опять куда-то идти. Проклятые олени не стоят на месте, им, видите ли, жрать надо...
— Эт шо ж там ползёт-та? — пожилой служилый указал на ближайший склон. — Олешка, что ль, отбился?
— Да какой олешка?! — не согласился соратник. — Человек вроде бредёт. И санки за собой тянет.
— Кого ж несёт в таку погоду?!
— А хрен его знает! Кажись, суды правит.
— Не иначе заплутал кто-то...
Никто не встал навстречу гостю. Прибывший сбросил с плеч ремень упряжи и подошёл к костру:
— Здравы будьте, православные!
— Спаси Бог! И те того же...
Определить, что это именно русские, пришельцу было не трудно: во-первых, они жгли совершенно бесполезный костёр, а, во-вторых, рядом стояла пирамида из четырёх ружей, которые уже присыпало снегом.
— Погреться-то дозволите?
— Грейся, родимый, а то ведь жрать попросишь.
— Харчи свои имею, — солидно ответил гость. — Могу и попотчевать.
— Ишь ты, добрый какой! — служилые не смутились, но слегка зауважали путника, который ничего не просит. — Откель сам будешь-та?
Вначале они пытались разглядеть лицо гостя — не знакомый ли, — но быстро оставили эти попытки: капюшон у пришельца был богато оторочен длинным мехом росомахи, который оставлял свободными только глаза, кривоватый нос и обледенелую растительность под ним.
— Промышленные мы — за Утиным озером стоим.
— Эт где ж тако?
— Тама, — махнул рукой гость. — Отсель недалече — две речки невеликих и один ручей с камнями.
— Н-да? — усмехнулся один из служилых и отодрал от усов сосульку. — В тех местах я по весне хаживал. Длинное озеро есть, Гусиное, Круглое, Гиблое, Холодное... А про Утиное не слыхивал. Да и лесу там — три метлы да два веника. Откель там соболь?
— Ты это брось, — обиделся промышленник. — Там дерева необхватные, а по низу ольха да берёза — не продраться!
— Куда ж путь держишь? — понимающе переглянулись присутствующие. Ответ, похоже, был им уже известен.
— В острог, знамо дело!
— И где ж тот острог?
— Как это где?! Тама вон! Мнится мне, за теми холмами кусты пойдут, апосля дерева, а там и дорога сыщется. Может, к ночи дойду, а?
— Гы-гы-гы! К ночи! Гы-гы-гы! Ты сколь годов на промыслах-та, паря?
— Ну... я... Перву зиму.
— То-то, что перву! Эт кто ж удумал тебя одного-та в острог отправить?!
— Кто надо, тот и удумал... Только сё — наши дела, артельные!
— Ваши, ваши! — дружно засмеялись служилые. — Только ты, паря, в другу сторону идёшь!
— Как в другую?!
— Эдак вот! Тама, сказывают, горы есть немалые, реки знатные имеются, окиян-море льдистое есть, а вот острога нетути!
— А поперёд всего, — развил тему один из служилых, — таучинов там, как комаров летом. Ужо они-то тя на костре-то поджарят али яйца самому оторвать заставят. А без яиц ты ни одной девке не надобен будешь!
— Нет, ну вы чо... — в конец растерялся промышленник. — Каки тут таучины...
— А таки! Ты, видать, с осени по лесам лазишь, ничо и не ведаешь!
— А чо таучины... Оне в измене, что ль?
— В какой, на хрен, измене?! Как снег лёг, они ж войско собрали — много тыщ. Ниже Колючей речки всей силой Айдар перешли и давай мавчувенов наших трясти. Сказывают, до самого Хототска грозятся дойти!
— Да вы чо-о... Ну, а эта... Ну, тута нету их, да?
— Нынче нету, а завтра... Мы тут чо, по-твоему, сопли морозим?
— Н-ну, не знаю...
— А вот то и морозим: стадо охраняем!
— Да ну тя! На то ж мавчувены имеются!
— Мавчувены мавчувенами, а мы-то олешков самой Марфы блюдём! Неровен час, набегут таучины...
— Какой Марфы?..
— Такой! Ты, видать, не с этой осени, а с той по лесам лазишь! То ж Петруцкого жена! Она ж, сказывают, таучинского племени! От ей капитан наш на свадьбу стадо и подарил.
— И ведь до чего ж ушлая баба оказалась! — посетовал другой. — Что ни день, сама на нарте раскатывает. Пастухов за каждого олешку батогом бьёт! Пастухи не тока утерять кого опасаются, и на мясо прирезать бояться.
— Ишшо на мясо им, нехристям! Марфа-то олешков по одному отбирала, оне у ней все красавцы писаные, гы-гы-гы!
— Оне-то, может, и красавцы, а мы-то почто страдаем? Мыслимое ли дело, по зиме в чистом поле караулом стоять?! Ведь, почитай, сотня служилых мается!
— Скажешь — сотня! В поле-то за раз и полёта не наберётся! Остальные черёд свой ждут да у баб под боками греются! Эх, домой бы скорей...
— Господь терпел и нам велел... Ничо: нам бы ещё ночь простоять, да день продержаться.