"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Ты не прав, Шад!
Как он этого не видит.
— Ты такой же раб, как и я. Только меня угнали в рабство, а ты добровольно его принял! На смерть идешь ради своей страны. А с тобой ведь родина поступила так же, как и со мной!
Я думала, хоть теперь он начнет спорить.
Но и сейчас он молчал.
— Мы не этого ждали! — прокричала я. — Не этого! Я верила в тебя — зачем, чтобы меня оставил? Я не выживу одна!
— Ты останешься здесь. С моей семьей. О тебе позаботятся, не бойся.
— Нет! — проорала я. — Вы все без меня решили, как всегда! А меня ты спросил?
— Ты должна быть сильной, Рива. Выбора нет. С тобой все будет хорошо.
Он наклонился, схватив меня, и поцеловал в губы, как я его когда-то перед боем… Я ошеломленно замолчала. Мои слова, моя истерика и крики ни к чему не привели. Я не сдвинула его с решения ни на йоту. Желтые глаза смотрели так же спокойно.
О, нет. Такая уверенность, что меня не тронут…
Когда его казнят, не думаю, что оставят в покое меня. Он в одном случае может быть уверен в этом. Если попросит в последнем желании об этом. Ему не откажут — это закон. Шад потратит последнее желание на меня.
— Своим решением ты меня убиваешь, — откровенно призналась я. — Ради своей страны и генералов, которые тебя предали.
Словами я пыталась достучаться до сердца.
Было больно от мысли, что Шад меня бросает. Что уходит, хотя это он меня приручил — и делал это долго, пока я не привыкла к нему, его рукам, его правилам. С ним я обрела дом. Теперь меня снова его лишали. Последнего пристанища. Обители, которую он для меня построил, чтобы я спряталась.
— Мне жаль, Рива. Я совершил ошибку, я проиграл, и теперь должен за это ответить.
Я все аргументы сказала. Может, и солдаты за дверью это слышали — и пусть. Я готова выйти и повторить это на суде. Только без толку. Они все здесь такие и будут молча взирать птичьими глазами на то, как рушится моя жизнь.
Но он… Я надеялась, что Шад поймет мои чувства и их разделит.
Не оставит меня.
— Мне пора, — с сожалением сказал он, освобождаясь от моей хватки, и направился к двери.
— Услышь меня! — бессильно крикнула я в спину.
— Я услышал, — ответил он, прежде чем выйти.
Я упала на колени и расплакалась в холодные ладони. Без меня суд не начнут — я одна из сторон. И перерыв еще не окончен. Просто Шад не захотел продолжать разговор и бессмысленно рвать мне душу, пока я совсем не обезумела и в исступлении не начала цепляться за плащ, когда бы он уходил.
Сделает по-своему.
Я сразу успокоилась. Слезы на ладонях были холодными, горькими. Если они исполнят задуманное — я их прокляну. Остановить это не могу, но прокляну всех публично. Как и Шантара выкрашу пряди волос в черный…
— Эми-Шад?
Я подняла глаза: в дверях ждал григорианский солдат.
— Пора в зал.
Я с трудом встала, колени болели — ушибла об каменный пол. В зал вышла, не чувствуя ног, ни на Лиама не смотрела, ни на мужа. В пустоту. В другом зала затуманенным взглядом нашла его семью. Они все уже знали. Каменные лица родителей, сестры. Им и так тяжело. Быть осужденным — большой позор, а когда судят военного в таком чине — тем более. Испытание для всего рода.
— Прошу удалить из зала моих отца и мать, — сказал Шад.
Отец начал возражать, но судья был непреклонен.
Мы бы не продолжили без этого. Я поняла, что Шад пожалел их. Представила, как буду жить с ними после казни мужа… Нет, осуждать меня они не будут — поздно, и не моя вина это, а его командиров. Шантара осталась в зале. Григорианка надвинула капюшон на голову, чтобы никто не увидел лица — не хотела, чтобы видели ее чувства.
Лиам надменно смотрел на Шада.
За маской он прятал злость поражения и, думаю, страх. Мало кто мог бросить ему вызов, а Шад едва не убил его. И ничего не боялся — даже казни.
— Хочу кое-что сказать вам, генералы, — мрачно начал Шад.
Он не смотрел в мою сторону. Янтарный взгляд обратился к зрителям, которые, как и его семья, находились у стен зала. Там были и его командиры. Министры. Много кто пришел. Шад был героем, суд над ним — большое событие на Григе. Когда все закончится, вряд ли на планете найдется хоть кто-то, кто не слышал о нашей истории.
Его фигура, завернутая в плащ, нахохлилась — Шад припал на раненую ногу. Я узнала наклон головы, он подобрался, как в кольце врагов — как когда-то на «Стремительном» перед дракой.
— Я пошел на жертвы, жертвы мои оказались напрасны! — у него был низкий, но сильный голос. В него Шад вложил все эмоции, что остались после побед и поражений этой войны. — Я верой и правдой вам служил. Вот она, ваша благодарность! — голос Шада под сводом зала заседаний гремел от гнева. — Клятву принес, от себя отрекся, одной ошибки мне не простили!
Я впервые слышала в нем явные эмоции, которые он больше не скрывал. Горечь. Разочарование. Он разочарован в своей стране, как и я когда-то. Чувствует себя преданным.
Значит, не солгал — он услышал меня. И обращался сейчас не к Лиаму — к тем, кому верил когда-то.
— Ни прощения, ни пощады просить у вас не стану. У рабов не просят!
Я с надеждой взглянула на него. Даже если нас ждет расставание — навсегда, я этот миг запомню. И детям Шантары о нем расскажу.
— Я свое уважение в бою заслужил, — Шад заканчивал речь. — А запятнанную честь водой не отмоешь. Вину свою признаю. Но пусть Лиам ответит за обвинения, и встретится со мной на Арене. У меня есть такое право. Это же мое последнее желание! Пусть казнит меня сам!