"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
На берегу уже маячил разгневанный посол-отец со своей акианской свитой, стража и даже гости. Ну не кидаться же было в воду?
На следующий день ему пришлось предстать перед Князем. Там же были Настоятель Махаррон и дядя Затолан.
Светлый князь Богомил ледяным тоном сообщил:
– Сегодня утром мне пришлось подписать соглашение с Акианским союзом. Там было одно очень невыгодное и унизительное условие. На эту уступку пришлось пойти, чтобы сохранить прежние торговые договоренности. В результате мы не получили ничего, а Акианцы стали на шаг ближе к своей цели! – Князь скрипнул зубами и, не глядя на Защитника, изъявил свою волю: – Приказываю Ордену временно удалить провинившегося из столицы, и чтобы ноги его здесь не было без особой на то необходимости, – он жестом показал, что аудиенция окончена.
За всё время Богомил даже ни разу не взглянул на Паисту. Не назвал по имени, будто бы тот был пустым местом. Все попытки Затолана объяснить произошедшее и убедить, что нельзя так просто раскидываться Защитниками с таким уровнем дара, пропали втуне.
– Как ты мог! – Журил Настоятель Махаррон, пока они вынужденно тряслись в карете, покидая город. – Ты навлёк позор не только на себя, но и на весь Орден! На все Великое Княжество!
– Да это же был мужик! О какой такой святой невинности и поруганной чести идёт речь?! – Не выдержал и сорвался Пасита, проявив недопустимое нарушение субординации.
– Глупец! Все! Все, кроме тебя понимали, для чего он притащил с собой эту свою «дочурку», но лишь ты клюнул на приманку! Ты никогда не мог держать себя в узде. Твои желания всегда для тебя на первом месте. Поэтому именно ты стал целью, особенно желанной, потому что ты не только один из тин Хорвейгов, а ещё и Защитник – один из столпов Ярроса! – Отдышавшись, настоятель заговорил спокойнее, обливая с ног до головы презрением. – Ты всегда был невоздержан и высокомерен. Всегда слишком гордился своим происхождением. Куда там! Отпрыск рода тин Хорвейг! Это для тебя значит даже больше, чем твой ранг. Ты ошибаешься, считая, что имеешь право делать все, что захочется, – воздух в карете значительно остыл, несмотря на то, что за её пределами был знойный полдень. Пасита, покосился на Настоятеля, но смолчал.
Защитнику было велено как можно скорее отправляться в какие-то Золотые Орешки – глухую деревню, расположенную у самой восточной границы. Хорошо, хоть не приказали исследовать Излом изнутри. Пасита с ужасом думал о предстоящем путешествии. Он даже унизился и попросил дядю Затолана, что-нибудь сделать, но тот был непреклонен. Сказал: «Мне едва удалось выбить для тебя это место. Поезжай и, наконец, научись ответственности!»
Ему дали срок два дня. Дел было много, а потому времени на сборы почти не осталось. Выкроив последний вечер перед отъездом, Пасита постарался обойти всех друзей и приятелей по пирушкам. Те ожидаемо сторонились и общались нехотя, не желая попасть в опалу к Князю или же тащиться неведомо куда.
Удалось соблазнить только братьев из обедневшего рода тин Шнобберов, посулив полное содержание, честь прислуживать Защитнику и развлечения для настоящих мужчин, коих они, сидя в столице, никогда не увидят. Если честно братья были полными тупицами, но ехать одному совершенно не хотелось. На следующий день рано утром Пасита, Мордан и Харила отправились в дорогу.
Через два дня в перелеске им повстречались старая карга с красавицей-дочерью. Отчего-то при виде этой свежей мордашки, не испорченной принадлежностью к высшему свету, его одолело безудержное желание. Посчитав, что окажет им честь, он привычно предложил золотой и пожизненное содержание, если девушка забеременеет.
По совести, ни старуха, ни девчонка бродяжками или нищенками не были. Паломницы возвращались домой, из столичного храма Киаланы, но для Паситы в тот момент это было совершенно безразлично. Они не оценили его доброты. Оскорбились, да еще и осмелились читать нравоучения. Приказав тин Шнобберам придержать старуху, он все равно овладел девчонкой из принципа – ему не отказывают.
Старуха рвалась из рук ржущих и глумящихся тин Шнобберов. Шипела, как сковорода, извергая проклятья на головы обидчиков. Но внезапно прекратила визжать и жутко засмеялась, запрокинув голову. Глаза вспыхнули, и она изрекла странным голосом: «Бездетному только Защитница – дочь Защитника сможет подарить дитя». После чего поперхнулась и замолчать навеки. Тин Шнобберы грязно выругались, брезгливо отбросив труп в сторону. Отошли подальше. Девчонка, похожая на измятый цветок под колёсами телеги, тихо плакала, натянув на колени рваную рубаху. Отчего-то его сила на неё не подействовала. Не принесла обычного удовольствия.
В тот момент Пасите стало не по себе. В голове словно снова заговорил Настоятель: «Ты невоздержан тин Хорвейг!»
Отогнав гнусное видение, Пасита приказал тин Шнобберам выкопать могилу и похоронить старуху. Девчонке дал десять золотых, прежде чем уйти. Такой, как она, этого хватит на целый год жизни. Или на учебу в храме Киаланы.
Посчитав слова старухи проклятьем, тин Хорвейг испугался и, остановившись в ближайшем городке, отправил к дяде голубя с запиской, в которой сообщил, не вдаваясь в подробности, о странной пророчице. Как ни странно, ответ пришёл в тот же вечер: «Найди книгу, там ответы».
Пасита, вынырнув из воспоминаний, снова подбросил и поймал нож, бросив возбуждённый, нетерпеливый взгляд в окно. С Книгой ему крупно повезло. А если интуиция не подводит, то скоро он выполнит и второе поручение.
Глава 10
1.
Пасита тин Хорвейг верил в свою удачу, и та снова ему улыбнулась.
Правда, когда в горницу ввалились Мордан и Харила, он дико разозлился, желание спалить нерадивых помощников стало нестерпимым. В последнее время братья тин Шнобберы все сильнее раздражали своей маятой, но и прогнать их он не решался. Все же пока была нужда в соратниках, не отличающихся излишней совестливостью. Привыкшие же к разгульной жизни, они тяготились покоя, не умея занять себя делом. Пасита не слишком препятствовал их развлечениям, разве что не позволял чрезмерно усердствовать, досаждая деревенщинам.
– И кто это вас так отделал? Ужель, мужики осмелели?
Защитник, едва сдержал злорадный смех, разглядев огромную шишку на лбу у Харилы. Мордан же внешне был цел, но отчего-то в мокрых портах и рубахе, которые липли к телу.
Младший тин Шноббер молча насупился, хотя до того всю дорогу, как очухался, только и делал, что грозил страшными карами наглой девке, изводя нытьём брата.
– Не мужики приложили Харилу, – старший тин Шноббер выразительно покосился на младшего.
– Чья бы корова мычала! – Харила возмущённо дёрнулся.
Взыграла гордость, и он выпустил плечо Мордана, но тут же охнув, оперся на стену. Похоже, шишкой на лбу дело не обошлось.
– Не мужики, говоришь? Ужели, бабы? – Картинно всплеснул ладонями Пасита, подражая говору деревенских ради потехи.
– Не бабы. Баба, – понуро подтвердил Мордан, комкая подол рубахи, словно пытался отжать воду. – Кира-охотница.
Пасита коротко рассмеялся. Затем пристальней вгляделся в угрюмые рожи товарищей, и его одолело веселье. Он хохотал все сильнее. От смеха даже схватился за край стола. Отсмеявшись, утёр проступившие слезы. Лица братьев так и остались хмурыми: «Не, они что, нарочно? Уморить меня хотят?»