"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– Мама!
– Вся деревня знает, как охотница Кира, приёмная дочь Анасташи, небывалое дело! Напялила сарафан. А потом её ещё и Защитник до дома провожает. Да кто?! Пасита, сын сартогской шлюхи, будь он неладен!
– Мама, ты стала слишком много ругаться, – Кира старалась говорить спокойно.
– Что ты сказала? Ох! Она ещё смеет матери дерзить! Общение с Защитником не идёт тебе на пользу.
– Зато тебе в своё время очень пошло! – Не выдержала Кира несправедливых обвинений, да ещё и не известно за что.
Мать на миг замерла, задохнувшись от такого намёка.
– Надо было строже с тобой. Как же это я так проглядела-то, а? Зря, видать, на Каррона надеялась. Помоги нам Киалана, что выросло-то? Я же в ней души не чаяла! Все для любимого дитяти, всю любовь за двоих отдавала…
Кира не выдержала и выскочила на двор, не желая слушать злых слов. В голове звенел материнский голос. Грудь щемило, не давая вдохнуть. Охотница обошла дом и со второй попытки влезла в окно. Проклятый сарафан! Сорвала ненавистную одежду и бросила на пол, испытав лёгкое чувство вины. Быстро натянула охотничий наряд, пытаясь не слушать, как на крыльце что-то обвинительное кричит Анасташа. Тихо вылезла тем же путём наружу и побежала в сторону овинов, скрываясь за изгородью. Дороги почти не видела – то слёзы застили глаза.
За свои девятнадцать зим Кира ни разу не поругалась с матерью всерьёз. Детские обиды не в счёт. Что же сейчас произошло? Как, вообще, это могло случиться? И, главное, из-за чего?
Добравшись до овинов, охотница проскользнула внутрь одного. Забралась наверх, и свернулась калачиком на старой соломе, рыдая взахлёб, как в детстве. Через некоторое время слёзы кончились, и она долго лежала, вдыхая запах нагретого за день дерева и наблюдая сквозь щели, как постепенно заходит солнце. Потом – как на пока ещё светлом небе появились первые звёзды и на землю опустилась тёплая летняя ночь. Домой идти совершенно не хотелось, а в душе было пусто.
Сначала умер отец. Ушёл. Так странно, раз, и его не стало. Никто не понял, почему же это произошло? Защитники болеют редко и живут долго – их хранит сила.
Потом уехал Микор – единственный друг. С девчонками дружбы у Киры не складывалось. Нет, она ни с кем не враждовала. Но дальше чем поздороваться, да про дела спросить не шло: «Девчонки-то что? Они все про парней, да про наряды. А я всё больше о звериных повадках, да про то, как лучше сбить противника с ног, или половчее затаиться в лесу, или, положим, на поле… Кому это интересно? Сплетен не люблю и в рукоделиях не сильна. Люди меня странной считают, хотя и привыкли. Одеваюсь не так. Приёмыш. Драчунья. Охотница…»
Кто поглупее, бывало, вообще, подкидышем из Излома дразнил, но это уже и забылось – Каррон быстро осадил пустословов.
«А теперь вот и мать взбеленилась. Ну что мне-то делать, если Защитнику неймётся? Он ведь не добровольно, так силой заставит. Неужели всем будет легче, если меня приволокут к дому на площади за волосы? Разве мама будет такому рада?» – на этой мысли снова хлынули слёзы.
«Пасита. Чего он пристал? – несмотря на сладкие речи, Кира хорошо помнила презрительное выражение лица, свист плетей… Помнила, как убили ни в чём не повинного Волчка… Помнила, как они с Микором снимали со столбов полуживых парней и доставляли тайно к Матрёне… Помнила Глафиру, крадущуюся в ночи с лихорадочным блеском в глазах… – Да. Сегодня Защитник, будто бы и не он вовсе, а кто другой. И про силу эту столько талдычил, а все одно – будто соблазнял. Да только не нужна мне никакая сила! Ясно, как день – от неё одни беды. И домой вот точно теперь нельзя. Как говорил тин Хорвейг? Когда эмоции нахлынут, можно чего угодно ожидать? А вдруг я усну и избу спалю? Или, наоборот, заморожу к бесам?» – охотница села и осмотрелась. Сжечь случайно овины и сеновал тоже будет нехорошо.
2.
Кто-то гладил по плечу, спросонья сразу подумалось о плохом, и Кира резко вскочила, выхватив нож.
– Тише! – На неё в ужасе глядела побледневшая Анасташа. – Ужели я тебя так допекла, что ты меня готова убить?
Мама! – С укоризной воскликнула охотница, возвращая нож на место. Села рядом и расплакалась, спрятав лицо в ладонях.
– Тише-тише, – Анасташа осторожно потянулась. Обняла, чувствуя, как напряжена спина дочери. – А ты чего это удумала тут спать? Камни у воды не лучшая постель. Так и простудится недолго.
– Чай не зима, – буркнула Кира, выворачиваясь из объятий. С обидой посмотрела на мать и принялась раздеваться: «Что же в голове-то так горячо?»
– Прости, дочка. Не знаю, что на меня вчера нашло… Разозлилась, увидев тебя с извергом. Знаю, сердцу не прикажешь, но… – Анасташа тяжко вздохнула. Горечь исказила все ещё прекрасное, несмотря на годы, лицо. – Да и Пасита мужчина видный. Знатен, богат. Эх, если бы ещё не был Защитником… Опять же, обликом хорош, но… Наверное, и моя кровь тут виновата.
– Мама, постой, – Кира, как есть, без ничего уже по колено вошла в воду, но обернулась, – ты сейчас о чём? Ты решила, я влюбилась в тин Хорвейга?! – Ещё не получив ответа на вопрос, прочитала его у матери в глазах. – Да ты что? Все не так! Совсем не так! Да я тебе все расскажу, ты погоди. Охладиться мне надо.
Кира привычно разбежалась и нырнула. Купание принесло облегчение, освежив не только тело, но и мысли. Уняло странный жар. Даже на душе стало легче. Охотница вышла на берег и, расположившись на плоском камне, не спешила начинать разговор. Отжала волосы, принялась заплетать косы.
– Так почему ты здесь спала? – Не выдержав, спросила Анасташа.
– Боялась избу спалить.
– Чего? – Глазах матери от удивления стали вдвое больше.
– Мама, я – Защитница.
– Киалана Заступница, помоги! Моя дочь повредилась умом.
– Так Пасита сказал, – не обращая внимания на слова матери, продолжила Кира. – Со мной тогда что-то произошло. В тот самый раз, когда Люта с Ламитой меня нашли здесь. Мордан рассказал про это тин Хорвейгу. Они посчитали, что я вошла в боевой транс, как Защитник.
– Что?! – Анасташа не поняла и половины сказанного.
– Пасита сказал, что у меня дар, а дед и отец скрыли это от Ордена, но больше так нельзя. И ещё сказал, что я могу нечаянно избу спалить…
– Брешет твой Пасита, как сивый мерин! Голову хочет вскружить! Сказки сказывает.
– Зачем ему врать? – Устало проговорила Кира. – Он, что захочет берёт. Хотя… Может, меня не трогает, потому что я – тин Даррен? – Произнесённое с трудом имя непривычно резало слух. Кире казалось, что это кто-то другой. Не она. Не о себе говорит. – Опять же, деревенских не обижать обещал, пока я к нему прихожу и делаю, что велит. И ведь седмица, как спокойно. Верно? – Кира подняла глаза.