Фантазёр - покоритель горных вершин
Шрифт:
— Передай Коки и Саргису, что люди они вольные и могут поступать, как хотят.
— Я-то им скажу, но если Джимшер поймает меня одного?..
— Да, с тобой он смелый — нашёл низкий плетень. Но я-то вам показал, чего он стоит на самом деле? Ладно, о нём сегодня поговорим… А ребятам скажи, что, если хотят поступить в наш отряд, пусть подают заявление.
— Заявление?! — поразился Зура.
— Да, заявление, а как же иначе.
— На имя директора школы или председателя? — вылупил глаза Зура.
— На моё имя!
Ничего не поделаешь — начальство говорит.
Я понёс свои саженцы дальше, обрезая по пути слишком длинные ветви граната, кизила и прочего кустарника, растущего по обе стороны дороги.
На пришкольном участке ещё никого не было.
Когда наконец появились звеньевые Лали и Заури, я хмуро приветствовал их. Стоит мне увидеть рядом с этой девчонкой какого-нибудь мальчика, как у меня сразу же портится настроение. Казалось бы, что мне с того, кто идёт рядом с ней, а настроение портится, и ничего я не могу поделать.
— Пожаловали наконец! — прорычал я вроде собаки Филипе.
— Сейчас половина двенадцатого, — уточнила Лали.
— Тут вот одна корова времени не уточняла, с утра пораньше проломила забор.
— Да ну! — поразилась Лали.
— А вы думали, что она будет ждать вас до двенадцати? Слава богу, что есть хоть один человек, кто заботится об этом участке!
— А чья корова-то?
— И сам не застал. Коровы, как известно, паспортов не носят.
— Надо было поймать её, — не унималась Лали.
— «Поймать»! Так она и ждала, пока её поймают. Я кричу ей: «Стой, Лали по тебе соскучилась!»
— Не паясничай.
Я не ответил Лали, только глазами зыркнул на неё. И в сердцах сказал Заури:
— На тебе секач, наруби веток с этой акации и залатай ограду.
— Я один? — заволновался Заури.
— Ты один очень хорошо гуляешь с девочками. Теперь давай делом займись.
— Где я гуляю? Я же здесь. Сейчас и остальные подойдут, вот и…
— А ты… — я обернулся к Лали, — много не разговаривай. Бери саженцы и ступай за мной.
Лали молча взглянула на меня.
— Хорошенькое дело! — ворчал я. — На участок явись спозаранок, не забудь секач, захвати саженцы, нож для прививки… А благодарность кому? Звеньевой. Хорошо устроились, ничего не скажешь…
— Почему же звеньевой? Кто заслужил, тому и благодарность, — прервала меня Лали.
— Дело, в общем-то, не в этом. Не за благодарность же, в самом деле, стараюсь. Просто надо понять человека. Не только вы одни болеете душой за участок.
— Каждый получит по заслугам, — нахмурилась Лали.
Хм, посмотрите-ка вы на неё! Видно, всё ещё не отказалась от желания обсуждать меня на сборе звена.
Наконец подошли все остальные пионеры звена.
— Ну-ка сюда, ко мне! — крикнул я, чтобы никто не вздумал помогать Заури. Ничего, пусть помучается. Может, тогда отучится с девчонками бегать.
Пора было приступать к делу. Я оглядел ребят — ни у одного из них нет лопаты.
— Ну на что похоже это, неужели и лопаты должен был я притащить?
— О лопатах нам никто ничего не говорил.
Я сурово посмотрел на ребят:
— Сами должны были догадаться. Кстати, начальники и командиры должны бы позаботиться…
— Кончай! — оборвала меня Лали. — К чему лишние разговоры. Нужны лопаты? Сейчас принесём. А начальников среди нас нет. Мы все равны. Сегодня ты затеял сажать саженцы, вот и командуй. Когда мы сажали, у нас всё было — и лопаты и мотыги.
— Что вы сажали — дички яблонь?
— Ну и что ж, что дички! Мы их привьём и…
— Привьёте. Как же! А кто умеет прививать?..
Ребята примолкли.
— Придётся мне самому с вашими дичками повозиться. Такая уж у меня судьба. Ну-ка живо тащите лопаты и мотыги! — рявкнул я и разогнал всех, кроме Лали.
Ворча и кряхтя, я принялся за дело. Отобрал у Заури секач, вырезал колышки и вручил их Лали.
— На что нам они? — удивилась звеньевая.
— Надо же заранее распланировать, где будем сажать.
— А мы так сажали, на глазок…
— То-то ваши саженцы разбрелись, как стадо без вожака! — строго сказал я.
С ними надо построже, не то как накинутся на собрании…
Мы втыкаем колышки.
— Левее, левее! Теперь чуть правее! — командую я.
Появились ребята с лопатами и мотыгами. Я расхаживаю по участку как агроном, черчу вокруг над колышками круги в воздухе и командую, какой глубины ямки рыть, затем Лали опускает в них саженцы, и я приказываю засыпать ямку… Все заискивающе мне улыбаются, но я строг: стоит улыбнуться им в ответ, как тебе тут же всучат лопату.
Ребят на работу набежало много, скоро все саженцы были высажены. Лали отряхнула подол. Я вдруг подумал, что она, того и гляди, затеет прямо здесь своё собрание, и, чтобы не дать ребятам передышки, взялся за нож для прививки. Срежу веточку с саженца и минут десять разглядываю свою работу, теребя над губой несуществующие усы.
— Что он столько времени разглядывает? — шепчут ребята, но мне ни слова не смеют сказать.
Вот все лишние ветки обрезаны, а до вечера ещё далеко. И я решил: дай-ка привью к их дичкам эти ветки.
— Ножовку! Живо ножовку! — приказываю я.
Ребята — врассыпную. Лали тоже кинулась было
за ножовкой, но я решительным жестом остановил её.
Заури к тому времени кончил возиться с забором, и я велел ему залезть на акацию и срубить ветку почище.
Ошкурив ветку, дал конец белой полосы Лали в руки.