Фантазер

Гамсун Кнут

Пока пасторъ размышлялъ такимъ образомъ, лежа въ постели, настало утро. Этотъ несносный телеграфистъ Роландсенъ совершенно разрушилъ его ночной покой, и въ шесть часовъ онъ, наконецъ, всталъ. Оказалось, что жена его тихонько одлась и уже вышла.

Поздне, въ то же утро, она пришла къ телеграфисту Роландсену и сказала: "Вамъ бы не слдовало пть у насъ по ночамъ".

"Я ужъ самъ вижу, что сдлалъ оплошность; я думалъ застать юмфру фонъ-Лоосъ, а ея и не было."

"Такъ вы пли для юмфру?"

"Да. Это была неудавшаяся маленькая утренняя серенада, вотъ и все."

"На

этотъ разъ я спала въ этой комнат", сказала пасторша.

"А прежде, до вашего прізда тамъ помщалась юмфру."

Пасторша ничего больше не сказала, глаза ея стали безсмысленны и потускнли.

"Да, да, благодарю васъ," сказала она, уходя, "это такъ славно звучало, но вы не должны больше этого длать."

"Я общаю вамъ, что не буду. Если бы я зналъ… я бы, конечно, не осмлился…" Роландсенъ, казалось, готовъ былъ провалиться сквозь землю.

Вернувшись домой, пасторша сказала:

"Меня что-то сегодня ко сну клонитъ!"…

"Это не удивительно", отвчалъ пасторъ. — "Ты почти глазъ не сомкнула изъ-за этого крика сегодня ночью."

"Лучше всего будетъ отпустить юмфру", сказала жена.

"Юмфру?"

"Вдь онъ ея женихъ, ты знаешь. У насъ никогда не ночамъ не будетъ покоя."

"Я сегодня же напишу ему."

"Проще всего было бы отпустить юмфру."

Пасторъ подумалъ, что это вовсе не было бы проще всего, потому что эта перемна повлечетъ за собою только новые расходы. Кром того юмфру фонъ-Лоосъ была очень старательна; безъ нея не было бы никакого порядка. Онъ вспомнилъ, какъ было вначал, когда его жена хозяйничала сама; да, этого онъ никогда не забудетъ.

"А кого ты возьмешь вмсто нея?" спросилъ онъ.

Жена отвтила: "Я лучше сама стану выполнять ея работу."

Пасторъ горько засмялся и сказалъ: "Да, тогда-то работа ужъ будетъ выполнена."

Огорченная и обиженная жена возразила: "Вдь я же все время свободна, мн больше и длать нечего, какъ заниматься хозяйствомъ. Ничего особеннаго нтъ въ томъ, что длаетъ юмфру."

Пасторъ умолкъ. Не было никакого смысла спорить, да поможегъ ему Господь! "Нельзя отпустить юмфру", сказалъ онъ. Тутъ онъ замтилъ, что жена сидитъ передъ нимъ въ своихъ стоптанныхъ башмакахъ, ему стало больно смотрть на нее и, уходя, онъ добавилъ: "надо бы намъ, право, пойти выбрать теб при первой возможности пару башмаковъ".

"Ну, да вдь теперь лто", возразила она.

IX

Послднія рыбачьи лодки были готовы съ отплытію, ловъ подходилъ къ концу. Купецъ Моккъ скупилъ всю сельдь, гд только могъ, и никто не слыхалъ, чтобы онъ гд-нибудь задержалъ уплату; только послдняго рыбака попросилъ онъ о краткой отсрочк, пока телеграммой выпишетъ деньги съ юга. Однако, люди тотчасъ зашептались:- "Ага, вотъ и онъ сидитъ на мели!"

Но купецъ Моккъ былъ такъ же могуществененъ. какъ и раньше. Среди другихъ своихъ предпріятій общалъ онъ булочную пасторш; и вотъ булочная уже строилась, пріхали рабочіе, фундаментъ былъ уже заложенъ. Пасторш доставляло истинное наслажденіе ходить туда и наблюдать, какъ ея булочная подымается отъ земли. Но теперь надо было приступать къ кладк стнъ, а для этого необходимо было имть другихъ рабочихъ; вотъ уже послана телеграмма, говорилъ Моккъ.

Булочникъ фохта лишь тутъ спохватился. Тамъ, гд наставленіе пастора осталось безсильнымъ, подйствовалъ Моккъ со своимъ фундаментомъ. "Если публик нуженъ хлбъ, такъ будетъ хлбъ и безъ булочной", говорилъ булочникъ. Однако люди прекрасно понимали, что несчастный тщетно пытается бороться: Моккъ задавить его.

Роландсенъ сидитъ въ своей комнат и пишетъ пространное объявленіе за собственной своей подписью. Онъ нсколько разъ перечитываетъ его и приходитъ къ заключенію, что все въ немъ въ порядк. Затмъ онъ суетъ его въ карманъ, беретъ шляпу и направляется къ контор Мокка.

Родандсенъ все ждалъ и ждалъ, не удетъ ли, юмфру фонъ-Лоосъ; но она не узжала, пасторша не отказала ей. — Роландсенъ разсчиталъ неврно, когда надялся, что пасторша окажетъ ему эту услугу; тогда онъ снова сталъ разсудителенъ и подумалъ: спустимся же на землю, мы никого не обморочили.

Къ тому же Роландсенъ получилъ отъ пастора письмо весьма серьезнаго и строгаго содержанія. Роландсенъ не утаивалъ, что оно разстроило его, разсказывая объ этомъ повсюду. "Письмо это вполн заслуженное", говорилъ онъ, "и оно принесло ему пользу; ни одинъ пасторъ не принимался за него съ самой конфирмаціи".

Роландсенъ шелъ даже дальше и утверждалъ, что пастору слдуетъ побольше обличать къ усовершенствованію и благодати каждаго.

Но никто и не подозрвалъ, что въ то самое время, когда такая благодать и усовершенствованіе, повидимому, постигли телеграфиста Роландсена, онъ, мудрилъ больше прежняго и ходилъ полный самыхъ странныхъ плановъ. "Сдлать мн это или не длать?" бормоталъ онъ про себя. А, когда его объявленная невста, юмфру фонъ-Лоось, сегодня съ ранняго утра явилась подсматривать за нимъ и снова стала его корить этой дурацкой серенадой въ пасторат, онъ оставилъ ее съ многозначительными словами: "Хорошо же, я это сдлаю!"

Роландсенъ вошелъ въ комнату Мокка и поклонился. Былъ онъ совершенно трезвъ. Отецъ и сынъ стоять, каждый у своей стороны конторки, и пишутъ. Старый Моккъ предложилъ ему стулъ, но Роландсенъ отказался приссть.

"Я пришелъ только вотъ зачмъ: это я сдлалъ взломъ у васъ."

Отецъ и сынъ пристально и изумленно оглядываютъ его.

"Я пришелъ сознаться. Было бы нехорошо съ моей стороны еще дольше скрываться; и безъ того дло достаточно скверно".

"Оставь насъ однихъ", говоритъ старый Моккъ.

Фридрихъ выходить.

Моккъ спросилъ: "Вы въ своемъ ум сегодня?"

"Это я сдлалъ!" вскрикнулъ Роландсенъ. Оказывается голосъ его хорошъ не только для пнія, но и для крика.

Прошло нсколько минутъ. Моккъ мигалъ глазами и размышлялъ: "Вы говорите, это вы?"

"Да."

Моккъ продолжалъ думать. Его крпкому лбу пришлось не мало разршить задачъ въ продолженіе его жизни, онъ привыкъ быстро взвшивать все.

"Вы и завтра не откажетесь отъ своихъ словъ?"

"Да. Теперь я не намренъ дале скрывать своего проступка. Я получилъ отъ пастора наставленіе, которое сдлало меня другимъ человкомъ."