Фараон Эхнатон
Шрифт:
— Пускай все одиннадцать! Пусть пятнадцать! Это же не правитель! Семнех-ке-рэ — тоже не муж многоопытный. Ему, наверно, не больше двадцати трех.
— Учти, — заметил Нефтеруф, — этот, нынешний, вступил на престол… Когда вступил?..
— В семнадцать.
— Вот видишь! Значит, не следует пренебрегать молодыми годами.
— Это верно, — согласился Шери. — И тем не менее — не мужи! Мальчики! А изверг, подобный этому, рождается раз в сто лет. Согласны?
Ка-Нефер кивнула.
— В таком случае, — продолжал Шери, еще больше сбавляя голос, — остается выяснить: кто же будет стоять за их спиной? Кто? — Он остановился.
Но с ним никто не собирался спорить.
— Туту… Когда речь идет о дворцовых интригах — не надо упускать из виду никого. Даже пройдоху, каким, несомненно, является Туту. Он знает инородные языки. Лопочет по-хеттски. Изъясняется на митанни. Арамейцы понимают его. И эфиопы тоже. Ему нельзя отказать в способностях. Способен, я бы сказал, на все. Его приход был бы равносилен гибели Кеми. Но у него много недоброжелателей. Путь к трону ему заказан!
— Если только не сговорится с Хоремхебом или еще с кем-нибудь.
— Это, я думаю, исключено, Нефтеруф. Но как вам нравится Хоремхеб, этот военачальник в соку, забияка, задира, бездушный солдафон?
Ка-Нефер хорошо была знакома с ним. Даже нравилась ему, и они встречались (об этом Ка-Нефер, разумеется, умолчала). Он груб и в отношениях с женщинами. Силища из него, как выражаются продавцы пива, так и прет. Это бык необузданный! Это лев на ловле! Не мужчина, а дьявол! Ка-Нефер невольно улыбнулась. Улыбка эта не прошла незамеченной Нефтеруфом.
«…Неспроста у красавицы дрогнули губы. При имени Хоремхеба. Я могу понять его вкус. Впрочем, так же, как и ее. Такие женщинам нравятся. Грубая сила привлекает… К тому же — военный! На боевой колеснице. Чего еще надобно?»
Шери сказал:
— Вот кто опасен! Он! В случае каких-либо колебаний, которые могут произойти в дворцовых стенах, бравый военачальник и полк тяжело вооруженных могут посадить на престол совершенно неожиданное лицо. Поэтому я хочу, чтобы Хоремхеб не выпадал из нашего поля зрения. Дальше — Пенту. Но он слишком стар. Склонен мудрствовать. Часто витает за облаками. В общем, человеколюбив. Такие не умеют захватывать власть.
Ка-Нефер была поражена осведомленностью Шери, который живет далеко от столицы и бывает здесь лишь кратковременными наездами Стало быть, у него имеются осведомители. И, наверное, не один и не два. А иначе откуда бы черпал он свои познания о дворцовой жизни?..
— Вы понимаете? — продолжал Шери. — Скажем, отправляется на поля Иалу фараон, которому давно надлежало бы оставить в покое страну и народ. На его место садится, скажем, Семнех-ке-рэ. Зная его, мы должны предупредить себя: истинным правителем будет… ну, хотя бы Эйе, или Хоремхеб, или Туту. На что мы можем рассчитывать в этом случае!
Нефтеруф сжал кулаки:
— Я готов ко всему, и мне безразлично, кто будет после! Лишь бы не этот, пустивший нас по миру, сделавший нас нищими, бродягами, голодными шакалами пустыни! Неужели это важно — кто?! По-моему, самое главное, чтобы не он! Одно воспоминание об этом тонколицем чудовище об этом женоподобном сущестзе приводит меня в бешенство.
Гнев его был огнеподобен. Решимость несокрушима… Шери положил ему руку на плечо. Подержал ее. Помолчал. Успокоил друга:
— Нефтеруф, ярость твоя благородна и уместна вполне. Однако прошу тебя, выслушай до конца, порассуждай вместе со мной. Поспокойнее. Поспокойнее…
— Я здесь целый месяц, и мне надоело безделье!
— Согласен: надоело. Но разве ты полагал, что все совершится в один день?
— Нет, не в один…
— Малейший промах — и мы погибли! Погибло дело, ради которого мы здесь, ради которого мы готовы отказаться от жизни!
— Я все понимаю, Шери. Я хочу сказать одно: меня не интересует, что будет потом. — Нефтеруф подчеркнул интонацией слово «потом». — Важно, чтобы не было его! — Он подчеркнул и это местоимение. — Послушай, Шери, кто бы ни явился после… после, хуже этого не может быть! Никогда! Согласен?
— Ты, пожалуй, прав.
Ка-Нефер сказала:
— Уважаемый Шери, Нефтеруф, несомненно, прав. Он говорит чистую правду. Кто сокрушил наше влияние в Азии? Фараон. Кто довел виднейших людей Кеми до разорения? Фараон. Кто попытался замахнуться на великое божество, кто стер имя всеблагого Амона в храмах? Фараон. Нет, Шери, трудно вообразить себе что-либо худшее!
Шери нетерпеливо махнул рукой. Замотал головой, давая понять, что все это давно известно и надоело ему.
— Клянусь богами, вы ломитесь в открытую дверь. Оба! И ты, Ка-Нефер, и ты, Нефтеруф. Верно, очень важно избавиться от него. Но все-таки надо думать о будущем. Или по-прежнему будем влачить жалкое существование? Представим себе, что явится некий Хоремхеб и потопит всех нас и всех единомышленников наших в водах Хапи. Должны мы это иметь в виду или нет?
Вопросительным взглядом, полным укоризны, он уставился на Нефтеруфа. Он ждал ответа. Ждал выражения доверия к себе.
— Шери, ты многое видишь, а еще больше знаешь. Я и Ка-Нефер не нахвалимся тобой. Но ты должен понять и мое нетерпение.
— Понимаю.
— Мои муки, которые терпел в горах… Под землею.
— Сочувствую. Глубоко.
— Скажи мне слово… Прикажи… Укажи пальцем на дорогу, и я пойду по ней. Не размышляя. С мечом в руке!
Шери был непреклонен:
— Нет, Нефтеруф, я не буду приказывать. Не буду указывать пальцем прежде времени. А почему? Потому, что неудача — значит конец всему…
— Главное, чтобы конец этот настал и для него!
— Будь мудрее. И можешь не сомневаться: победа придет…
— Сама?
— С тобой! С нею! Со мной! С нами! — проговорил Шери, указывая пальцем на Ка-Нефер, на Нефтеруфа, на свою грудь и широко обведя вокруг себя обеими руками. — Ясно?
— Это — да, — сказал бывший каторжник.
— Теперь — два слова, и я перехожу к тому, что интересует тебя более всего, Нефтеруф. Значит, так: наиболее вероятно, что предъявят свои права на престол Семнех-ке-рэ и Тутанхатон. Повторяю еще раз: и тот и другой сами по себе не представляют большой силы. Даже в качестве фараонов. И нам придется иметь дело или с Эйе, или с Хоремхебом. Или с Туту и Пенту…