Фашист пролетел
Шрифт:
– Эврика! У меня скоро день рождения. Организуем оргию?
– Оргию?
– не верят они своим ушам.
– Ну да!
– В буквальном смысле, что ли?
– Свальный грех?
– Зачем? Мы без греха. Дионисийскую! Но только чур без Мазурка.
– Как же без него?
– Нет-нет! С правящей властью отныне никаких сношений.
– Сын за отца не отвечает.
– Это смотря какой отец. А впрочем, как хотите. Воля ваша, как наш физик однорукий говорил...
– Внезапным тигром прыгает на
– Давайте летку-енку? Нет, без всяких задних? Раз-два! Туфли надень-ка! Как тебе не стыдно спать?
Славная, милая, смешная енка
Вас приглашает танцевать!
* * *
– В Злученных Штатах товарищ Мазурок.
– А младший?
– В тувалете.
Проводив их в комнату, прислуга остается в дверях. Очередной экземпляр принятого здесь образца народной красоты: румяные щеки, груди и посадка. Подкравшись из коридора, Мазурок застает девушку врасплох. Вспыхнув до корней почти белых своих волос, она толкает его локтем:
– Як батька, так и сын! Ведь люди ж смотрят?
Смех переходит в школьный - утробный - хохот. Мазурок, откормленный системой спецраспределителей, бросается на Адама, валит на ковер, они перекатываются, имитируя демократическое мужеложство: то один сверху, то другой. Внезапно Мазурок встает и суровеет:
– Что за регрессия, Адам? Ведь мы уже не дети. Кроме того, что не до смеха мне...
– Случилось что-нибудь?
– Проблемы.
– Какие у тебя могут быть проблемы? Революция еще не завтра. Давай лучше выпьем...
– Кабинет с водкой батя запер.
– У нас с собой.
Адам достает из портфеля бутылку армянского.
– Разве вы не за рулем?
– Шеф ГАИ - друг дома...
– Шофер автобуса - мой лучший друг, - поддерживает Александр.
– Что ж, пейте, если в радость.
– А ты?
Он скрещивает руки на груди:
– Не буду.
– Тогда прикажи подать граненые стаканы.
– Вы что, при дворе короля Артура? Что значит "прикажи"? Кому?
– Ну, этой... Идеалу?
– У человека имя есть. Ядвига. Человек уроки учит. Да! Готовлю Ядвигу в ПТУ.
Собственноручно Мазурок приносит на подносе три фужера.
– Выпью и я, пожалуй... С горя. Много не лей, Адам! Нет-нет, - и отливает.
– Ну, рад вас видеть. Со свиданьицем...
– Так что за горе?
– И не спрашивай. Даже сердце болит.
– Икры, наверно, черной переел.
– При чем тут икра...
– Балык?
– Нет, не балык. Любовь.
– Так ведь не с кем же, а с сексологом! Какие могут быть у вас проблемы? Батя "Плейбои" с работы перестал носить?
– При чем тут "Плейбои"? Люба, кстати, против картинок. Заставляет при этом концентрироваться на внутренних ощущениях.
– Повезло тебе.
– Да, но папаша у нее... Он,
– Абстракционист?
– Эрнст Неизвестный? Генри Мур?
– Нет, с этим все в порядке. Академик. Помните, Сталин на площади стоял? Ленин в музее, Дзержинский в сквере - все он.
– Богат, должно быть, баснословно?
– Не без того...
– Так и слейте капитал политический с финансовым.
– Родители против брака.
– Резус-фактор?
– Хуже. Пятый пункт. К тому же Люба собирается в Израиль.
– С папашей?
– Он-то как раз против... Со мной.
– В Израиль? Ты?
От смеха они сползают на ковер. Адам утирает слезы:
– Его лучшая хохма...
– Это не хохма, - со скорбным видом возражает Мазурок.
– Я настроен всерьез бороться за свою Любовь.
– Отпусти на историческую родину. Любовей будет у тебя еще навалом.
– Знаешь, почему в русском языке слово "любовь" не имеет множественного числа? Потому что в жизни она бывает только раз.
– В "Плейбое" прочитал или в Талмуде?
– Жалко мне тебя, Адам.
– А мне тебя. В Израиль он собрался! Когда даже в Москву ты не рискнул.
– Во-первых, на хер мне Москва? Я кадр национальный...
– Так оставайся в рамках. Национальных по форме, социалистических по содержанию.
– Ты тоже рисковать не стал.
– Потому что мама кастрировала в детстве. С тех пор живу при ней. Как Юлиус Фучик в Моабите. Только с пуповиной, затянутой на горле. Кстати! Устрой мне рандеву с твоей подругой.
– Это еще зачем?
– Тему обсудить хочу. Специальную.
– Можешь со мной. В чем, в чем, а в сексе я собаку съел... Что нас волнует?
– Сексуальная асфикция.
– Это что?
– Искусство кайф ловить в петле.
– Знаешь, Адам: иди ты в жопу.
– Схожено...
– Дело твое! О результатах можешь не докладывать. Друзья, позвольте мне разлить...
Выпивают.
– Александр? Ты чего молчишь? Микрофонов скрытых вроде нет. Думал, ты-то меня как раз поддержишь. До встречи с Любой я был, как этот казус. А сейчас мне кажется, что я на все способен.
– Это на что?
– С домашними порвать. А может быть, и с Родиной советской.
– Это тебе только кажется.
– Поживем-увидим.
– Ладно, скатерью дорожка, - говорит Адам.
– Давай на посошок. Когда в дорогу?
– Когда ОВИР даст разрешение. Но сначала надо расписаться. А перед этим сделать предложение...
– А мы тебе хотели сделать. Предложение.
– Наверное, гнусное?
– Гнуснее не бывает. Но что об этом говорить сейчас...
– Интересно все же?
– Хотели зазвать тебя на оргию.
– На оргию?
– Угу.
– В каком составе?