Фата-Моргана 2
Шрифт:
– А поскольку,– дополнил Паркс,– канкилоны являются источником здоровья, то, когда они снесут яйца, томбовы хватают их и съедают. Так называемые драгоценности святыни – попросту резерв семян на случай засухи.
– Засуха на Венере? – рассмеялся Максвелл.– Ты с ума сошел!
Но он хорошо понял, что имел в виду Паркс.
На краю резервации лилий их остановил патруль томбовов. Они были молчаливы и не применяли силы, но старательно осмотрели все.
Обыскав лодку, они не нашли никакой контрабанды, и молчаливый предводитель указал им общее направление до Ангры. Максвелл
– Жаль,– сказал Паркс.– Но по крайней мере, мы излечились, и, может, в следующий раз нам повезет больше.
– Мы вовсе не излечились,– серьезно заметил Максвелл.Болезнь в наших телах только задержана. Не забывай, что томбовы проводят свое лечение дважды в год. Но нам повезло больше, чем ты полагаешь. И вот доказательство.
Он показал блокнот, в котором детально описал излучение глаз улиток.
– В нашей лаборатории,– сказал он,– есть запас яиц канкилоны, и мы знаем, как их активизировать. Можно устроить подходящую теплицу и начать с небольшой партии, а потом приступить к работе в большем масштабе. Людям вовсе не обязательно знать, что они принимают раствор яда канкилоны. Может я назову его "антисудорожник" или как-нибудь в этом роде.
– О, это все равно,– ответил повеселевший Паркс.– Думаю, что берега Конго будут в самый раз.
– Никогда не бывает так плохо, как кажется на первый взгляд,– сказал Максвелл.
Месяцем позже он повторил ту же фразу, но в другом смысле. Они сидели на борту корабля, возвращавшегося на Землю, и были одними из немногих, кому здоровье позволяло пользоваться курительной.
Рядом с ними уселся в кресло какой-то миссионер и сразу же засыпал их откровениями.
– Ax, как это хорошо с божьей помощью вернуться домой,сказал он, сопя от удовольствия.– Истинное наказание с этими томбовами. Уф! Стадо диких бестий, погрязших в чудовищных суевериях и устраивающих отвратительные обряды. Наши первобытные люди тоже имели страшные обычаи, но в культуре томбовов нет ни одной прогрессивной черты.
– Ну,– сказал Максвелл, прищурив один глаз и усмехнувшись.– Этого я бы не сказал.
К. Смит
Планета Шайоль
Между тем, как с Мерсером обращались на пароме и как на лайнере, была огромная разница. Экипаж лайнера откровенно насмехался над ним:
– Кричи громче,– любил говорить один красномордый стюард,– тогда мы все узнаем, что это именно ты.
Другой, более мирный и от этого еще более противный, однажды сказал:
– Будь благоразумен. Если будешь все время орать, заимеешь шанс подохнуть досрочно. А ведь вместе с тем… как это там называют… может случиться и что-нибудь приятное.
Мерсер промолчал. Неприятностей у него и так хватало.
А на пароме все было иначе. Персонал был "словоохотлив" и даже, можно сказать, дружелюбен к нему. Наручники были сняты…
Когда он ступил на паром, ему приказали раздеться и, как положено, тщательно осмотрели. Осмотрели без грубости и быстро, как подопытного зверька. Мерсеру хотелось поговорить с кемнибудь. Но один из медиков опередил его:
– Не беспокойся, я сам поговорю с тобой и очень скоро. Ну а пока тебя подвергнут предварительной подготовке к жизни там…– врач указал на пол, что означало планету, над которой они находились.
Санитар стал растирать его спину каким-то антисептиком.
– Сейчас вам сделают укол, но ничего серьезного не произойдет. Мы только определим плотность вашей кожи…
Раздраженный их невозмутимостью, Мерсер поинтересовался:
– Вы хотя бы знаете, кто я?
– Разумеется,– ответил приятный женский голос.– Но пока помолчите и не мешайте. Не то процедура может затянуться.
И, не теряя времени даром, они приступили к ее выполнению. Он исподтишка наблюдал за действиями врачей. В их поведении не было ничего такого, что говорило бы о жестокости. Они последовательно проводили анализы. Женщина в маске велела ему лечь на хирургический стол. Мерсер подчинился.
– Что, мадам, сейчас начнется наказание?
– Нет, здесь никого не наказывают. Это всего лишь санитарный спутник, планета находится под нами. Сейчас мы подвергнем вашу кожу специальной обработке, и она станет гораздо плотнее. После этого вы сможете поговорить с главным врачом. Ему-то вы и расскажете о своем преступлении.
– Разве вам оно неизвестно? – удивился он.
– Конечно, нет,– улыбнулась врач.– У нас среди прибывающих других и не бывает. А сейчас не мешайте, я подготавливаю вашу кожу к процедуре. На Шайоле вам это очень пригодится.
Второй врач – молодая девушка – вставила его запястья в укрепленные на столе браслеты. Зажимы очень напоминали орудия пыток Империи, но Мерсер догадался, что у них иное, пока неизвестное ему предназначение.
Девушка отошла в сторону:
– Все готово.
– Выбирайте: несколько часов мучений или наркоз?
– Почему я должен мучаться?
– Некоторым это нравится… Думаю, это зависит от того, что пришлось перенести человеку, прежде чем он попал к, нам. Вы подвергались гипнозу?
– Нет, меня избавили от этого.
Ему отчетливо вспомнилось следствие и заседание суда, когда со скамьи подсудимых он мог видеть, как судьи переговариваются между собой. Слышать их он не мог. Внезапно звукоизоляция отключилась, и он отчетливо услышал их разговор:
– Какое дьявольское лицо. Я отдаю голос за мучительную смерть,– спокойно сказал один.
– Вы что, против планеты Шайоль? – поинтересовался другой.
– Обиталище "дромозом",– констатировал третий,– подойдет ему лучше всего!
Один из судей заметил, что обвиняемый все слышит, и включил звукоизоляцию. Тогда Мерсеру казалось, что все мучения позади. Сейчас он думал иначе.
На Шайоле должна жить куча людей, потому что оттуда еще никто не возвращался. Теперь он станет одним из них.
Врачи дали ему наркоз, и он провалился в блаженную темноту.
Придя в себя, он обнаружил, что кожа по всему телу покраснела и распухла. Боль была нестерпимой, и он застонал.
Тут же вошла медсестра и надела ему на голову металлический шлем. Чтобы побороть внезапно накативший приступ боли, ему пришлось сжать кулаки, глубоко вонзив ногти в ладони.