Фатальная ошибка
Шрифт:
Ковыряя носком туфли гравий на автобусной стоянке, Кэтрин думала о том, что судьба не подарила ей внуков, которых она так ждала, но зато подарила Эшли. Она считала, что в тот момент, когда она впервые увидела девочку и та, застенчиво глядя на нее, спросила: «Ты не хочешь посмотреть мою комнату? Может, мы вместе почитаем книжку?» — она, Кэтрин, вступила в новый мир — мир Эшли, где не было и следа трудностей и разочарований, связанных с Хоуп.
— Сколько же можно ждать этого чертова автобуса? — громко возмутилась Кэтрин.
В ту же секунду раздался хриплый рев большого
По внутренней связи позвонила секретарша:
— На проводе некий мистер Мерфи. Он говорит, что у него есть информация для вас.
— Соедините, — сказала Салли. — Добрый день, мистер Мерфи. Узнали что-нибудь?
— Ну… — протянул он устало-циничным тоном, — пока не все, что я могу узнать и узнаю, если вы захотите, чтобы я продолжал заниматься этим делом. Просто я посчитал, что раз оно носит… мм… личный характер, то вы захотите, чтобы я ввел вас в курс дела как можно скорее.
— Вы решили совершенно верно.
— Хотите выслушать главное или с подробностями?
— Просто расскажите, что вы узнали.
— Ну, я думаю, вам не стоит особенно беспокоиться. Я не хочу сказать, что для этого нет никаких причин, они есть, но мне приходилось сталкиваться со случаями и похуже.
Салли вздохнула с облегчением:
— Это замечательно. А подробнее?
— Ну, срок он отбывал. Небольшой, так что знаков, предупреждающих об опасности, я не вижу, однако есть над чем задуматься.
— Применение насилия?
— В незначительной степени. Драки и тому подобное. Оружие в выдвигавшихся против него обвинениях не упоминается. Что, конечно, хорошо. Но может просто означать, что он сумел выкрутиться. В целом этот О’Коннел, судя по всему, неприятный тип, но мне представляется, что он мелкая сошка. Я хочу сказать, что видел таких миллион раз и они разваливаются, как складные стулья, если нажать на них чуть посильнее. Если вы хотите на это потратиться, я с парочкой старых друзей могу нанести ему визит. Скажу ему: «Побойся Бога, с кем ты связался?» Может, удастся внушить ему, что для его здоровья вообще будет полезнее изменить отношение к жизни.
— То есть вы хотите пригрозить ему?
— Ну что вы, мэм! Никакого насилия… — Мерфи сделал красноречивую паузу, давая понять, что имеет в виду нечто прямо противоположное. — Это было бы незаконно. А я, как представитель закона, понимаю, что вы наняли меня не для того, чтобы я наносил кому-либо повреждения. Нет, мэм, это я сознаю. Я только хочу сказать, что его можно немножко… мм… припугнуть.Припугнуть, не более того. Строго в рамках закона. Как мы с вами его понимаем. Однако парню надо внушить, что он должен очень хорошо подумать над тем, что он делает.
— Да, такую меру, пожалуй, стоит рассмотреть.
— Вот-вот, рассмотрите. И обойдется это вам недорого. Обычные суточные, и проездные мне, и небольшое вознаграждение моим… мм… помощникам.
— Знаете, — произнесла Салли, делая вид, что колеблется, —
Мерфи подумал, что юристы все одинаковы: они не видят разницы между тем, что происходит в реальных условиях, и тем, как это излагается благоразумнымилюдьми в суде. Эти тонкости от них ускользают, а от них-то все и зависит, иногда и человеческая жизнь. Он вздохнул, но продолжал таким же невозмутимым тоном:
— Понимаю вашу точку зрения, мадам адвокат. Думаю, что смогу выполнить этот пункт нашего… мм… договора, не привлекая никого из сотрудников правоохранительных органов, раз вы этого не хотите.
— Да, это было бы разумнее.
— Стало быть, я продолжаю работу?
— Да, мистер Мерфи, обдумайте, как и что надо сделать для начала.
— Договорились. До связи.
В трубке раздались гудки. Салли откинулась в кресле, чувствуя одновременно удовлетворение и некоторую неуверенность и понимая, что одно в корне противоречит другому.
Это было типичное городское кладбище, устроенное в одном из дальних уголков и спрятанное за оградой из черного кованого железа. Надгробия с именами покоящихся ряд за рядом взбирались на холм, и чем выше они располагались, тем внушительнее выглядели. Простые гранитные плиты сменялись более затейливыми памятниками. И надписи на них тоже становились более затейливыми и длинными посвящениями «любимой жене (или матери)», «преданному отцу». Судя по тому, что мне было известно о Мэтью Мерфи, вряд ли он был погребен под какой-нибудь скульптурой с херувимами, дудящими в рожки.
Я стал ходить вверх и вниз по склону среди могил, чувствуя, что рубашка начинает прилипать к спине, а со лба стекает пот. Я был уже готов сдаться, но тут наконец увидел скромную плиту, на которой была только надпись: «Мэтью Томас Мерфи» — и даты под ней.
Я записал даты и задержался на минуту у могилы.
— Что же произошло? — спросил я вслух.
Но не явилось никаких призраков, чтобы дать ответ; ветерок тоже ничего мне не нашептал.
И тут я подумал, с немалым раздражением, что знаю, кто может дать ответ.
В двух кварталах от кладбища была заправочная станция с телефоном-автоматом. Опустив монеты в прорезь, я набрал номер.
Когда она сняла трубку, я, не назвав себя, сердито произнес:
— Вы обманули меня.
Глубоко вздохнув, она ответила:
— Что вы хотите этим сказать? «Обман» — довольно сильное слово.