Фауст

Гёте Иоганн Вольфганг

Линкей (как выше)

Морского берега держась, Подходит к пристани баркас. Внутри его не счесть добра: Мешков и ящиков гора.

Причаливает великолепный парусник, доверху нагруженный произведениями чужих стран.

Мефистофель и трое сильных.

Хор

Вот и земля, Причалил бот. Владельцу корабля Почет!

Поднимаются на пристань, груз выносят на берег.

Мефистофель

Должна прославить нас молва, Но что нам скажет наш глава? Начав с двух кораблей в пути, Вернулись мы на двадцати. О сделанном дает понять Доставленная нами кладь. В открытом море дерзок взгляд, Молчит закон, царит захват. То китобойщик, то пират, Захватываешь ты фрегат. Напав на два, ты жизнь отдашь, Чтоб третий взять на абордаж. Затем берешь четыре, пять, И уж не можешь перестать. Флот этот твой! Таков устав: В ком больше силы, тот и прав. Никто не спросит: «Чье богатство? Где взято и какой ценой?» Война, торговля и пиратство — Три вида сущности одной.

Трое сильных

Хозяин дал В награду шиш, Как будто мал Ему барыш. Стоит угрюм Перед слугой, На полный трюм Глядит брюзгой.

Мефистофель

Бесцельный шум: Уж был дележ. На всех вас сумм Не напасешь.

Трое сильных

Те наградные — Курам смех. Раздайте поровну На всех.

Мефистофель

Все до последнего Ларца Расставьте В комнатах дворца. Хозяйский глаз Оценит склад, И сам на вас Изменит взгляд. И за работу И разбой Задаст он флоту Пир горой. Жду завтра пестрых птиц и тотчас Об их приеме позабочусь.

Выгруженную кладь уносят.

(Фаусту.)

Зачем ты складками на лбу Мрачишь счастливую судьбу? Закончен труд, готов затон, Мир суши с морем заключен. Куда велишь, твои суда Уносит на себе вода. Из стен дворца своей рукой Ты правишь мировой судьбой. Здесь был задуман первый шаг. На этом месте был барак. Прорытый здесь когда-то ров Покрылся веслами гребцов. Твоим умом к концу работ От моря возведен оплот. Здесь…

Фауст

Отвратительное «здесь»! Вот в нем одном и ужас весь! Ах, ты такой ведь воротила И с хитростями так знаком! Как мне разделаться с постылой Старухою и стариком? Томлюсь, безумствую, мытарюсь, На шее ж — это старичье! Что мне владычество мое? Я сам на тот участок зарюсь. Я там устроил бы помост И созерцал бы с этой вышки Простор прирезанных борозд, Земли отхваченной излишки. Там наблюдал бы я разбег Растущих с ширину владений, Которыми венчал свой гений Вдаль заглянувший человек. Как неприятен недочет Средь общего великолепья! Запахнут липы, звон пойдет, Но словно погребен я в склепе. Неужто в жертву я отдам Свой план препятствиям невольным? Как быть со звоном колокольным И с липовою рощей нам?

Мефистофель

Звон колокольный — не пустяк. Он отравляет каждый шаг. Недопустимо равнодушье К тому, что вечно режет уши. Заладят это «динь-динь-динь», — Прощай, безоблачная синь. Что похороны, что крестины, Для колокола все едино, Вся жизнь как будто — призрак, хмарь, А главное — один звонарь.

Фауст

Сопротивляясь, эти люди Мрачат постройки торжество. Они упрямы до того, Что плюну я на правосудье.

Мефистофель

Их выселить давно пора В назначенные хутора.

Фауст

Ты знаешь место у бугра, Где их усадьбой наделили? Переселяй их со двора!

Мефистофель

Они и глазом не моргнут, Как будут уж от нас за милю, Где об испытанном насилье Забудут в несколько минут.

Пронзительно свищет. Возвращаются трое сильных.

Вот вам начальника приказ. Он завтра просит в гости вас.

Трое сильных

Он с нами груб. Пусть угостит, Чтобы не вспоминать обид,

(Уходят.)

Мефистофель (к зрителям)

Так отдал в дни, еще древней, Свой виноградник Навуфей. [243]

243

Так отдал в дни, еще древней, / Свой виноградник Навуфей. — В библии («Книга царств», III, 21) повествуется, что царю Агаву казалось, будто он ничем не обладает, покуда Навуфей еще владеет своим виноградником, расположенным вблизи от царского дворца; напрасно царь старался обменять его на лучший виноградник или купить его за сребреники. Тогда жена Агава, царица Иезавель, ложно обвинила Навуфея в хуле на бога и царя и добилась, чтобы его побили каменьями, а виноградник передали царю. Агав (подобно Фаусту) узнал об этом только после того, как несправедливое дело уже совершилось.

Глубокая ночь

Караульный Линкей (поет на сторожевой башне)

Все видеть рожденный, Я зорко, в упор Смотрю с бастиона На вольный простор. И вижу без края Созвездий красу, И лес различаю, И ланей в лесу. И, полная славы, Всегда на виду, Вся жизнь мне по нраву И я с ней в ладу. Глаза мои! Всюду, Расширив зрачки, Мы видели чудо, Всему вопреки.

Пауза.

Не всегда меня встречает Радостью высокий пост. Отсвет ужаса бросает Нынче ночь на мой помост. Искры носятся роями В стариковском липняке. Все сильней бушует пламя Меж стволов на сквозняке. И полна лачуга дыма, Отсыревшая от лет. Помощи необходимой Ниоткуда нет как нет. Закрывали осторожно Добряки заслон печной. Что за случай невозможный! Дом горит не их виной. Черной крыши обгорелой Пламенеют угольки. Только бы остались целы, Не сгорели старики! Словно молнии зигзаги, По листве бегут огни И, треща на сильной тяге, Рассыпают головни. А часовня, что ласкала Из-под лип веками взор, Вся под тяжестью обвала С ними рушится в костер. Лип обуглившийся остов, Раскаленный до корней, Безутешнее погостов Смотрит в даль ушедших дней. Вот отполыхало пламя, Запустенье, пепел, чад.