Фаворит. Том 1. Его императрица
Шрифт:
– - Молчи, молчи, -- отвечали мужья.– - Ты же сама знаешь, что в Крыму сабли отточены и арканы всегда наготове, но Порта со времен Миниха слишком бережет мир с московами...
Однако зимою 1758 года даже почтенные кадии стали открыто говорить на базарах, что благословенный ветер войны с Россией уже раздувается великим Крым-Гиреем, сераскиром ногайских орд, кочующих в пределах Черноморья (от Молдавии до Кубани).
– - Придет время, -- вещали муллы и улемы, -- и Крым-Гирей не станет ждать милости у Порога Счастья: он ворвется в Бахчисарай как вихрь и принесет с собой бурю, а тогда снова запылают города неверных...
Так и случилось!
– - Предки завещали нам быть сытыми и веселыми от войны с неверными, и я на конце своей сабли принес вам войну, которой вы жаждете! Я заставлю Петербург платить Крыму дань, как раньше платила ее Москва... Мы возродим былое могущество Золотой Орды! Добавьте в сладкий шербет столько виноградного соку, чтобы к вечеру ни один татарин не оставался скучным...
На пиках ногайских всадников жиром истекали над пламенем костров туши баранов. В эту ночь грандиозного татарского веселья новый владыка Крыма заснул посреди улицы пьянее всех, сжимая одной рукой нагайку, а другой -- рукоять сабли. Его голова возлежала на седле, вонючем от лошадиного пота, над ним гремели зурны, -- Крым-Гирей крепко спал, и ветер шевелил его рыжую бороду, а придворный поэт Эдиб воспевал его заслуги:
Крым-Гирей, сын высокостепенного Дсплста, твоя звезда взошла на горизонте славы, освещая весь мир.
Ты -- краса нашего Крыма, рудник кротости, великодушная тень Аллаха на земле.
Все богатые и нищие-тому свидетели...
Да ослепит Аллах зрение твоих врагов!
Турецкие историки прозвали Крым-Гирея "дэли-ханом", что в переводе на русский язык означает -- помешанный хан!
– - Черное море, -- утверждал Крым-Гирей, -- московы увидят лишь с базаров Кафы, когда я, опутав их арканами, пригоню на продажу, как стадо баранов...
Он запивал жирный плов французским шартрезом, рассуждая с синьором Форнетти о философии Монтескье, наизусть цитировал смешные сцены из комедий Мольера. Свои комнаты в Бахчисарае он украсил портретом Фридриха II, к которому и направил послов.
– - О великий прусский падишах, -- сказали татары, -- неужели ты забыл нашего хана, он не раз посылал тебе стихи, в которых удачно сравнил тебя с нежным мизинчиком на ноге девственницы.
– - Да, я помню эти стихи, -- отвечал король, -- и я очень рад, что мой татарский друг достиг высокого положения в Крыму...
Образовалась новая политическая ось: Бахчисарай-Берлин!
Фридрих II (реалистичный политик) уже видел свои корабли в Черном море; в Берлине появилась надежда -- ударом в тыл России отвлечь русские армии от Кенигсберга, а тогда... что тогда? "Тогда, -- сказал король, -- я могу развернуть свои войска и отнять у русских Курляндию..." Фридрих отправил послов в Бахчисарай; они прилагали все старания, дабы возбудить Крым-Гирея к набегу на Киев. Но хан уже был извещен о болезни царицы Елизаветы; если она умрет, на престол взойдет Петр III, поклонник прусского короля, -- тогда хан останется в дураках... Крым-Гирей щедро и торопливо украшал Бахчисарай дворцами, мечетями, банями и фонтанами; прусские послы были ослеплены обилием лазури и золота. Возлежа на оранжевых подушках, хан пудами поглощал дары утонченной парижской кухни, а его телохранители натягивали тетиву луков каждый раз, когда кто-либо из гостей подходил к
– - Мы все погибнем без войны, -- говорили улемы и рисовали для хана карту вселенной, в центре которой располагался Бахчисарай, пронзающий лучами татарских стрел самые дальние страны.
Было очень раннее свежее утро, когда Потемкин подъехал к Аничковой заставе Санкт-Петербурга -- загорелый и серьезный.
От рогатки его окликнули сонные стражи:
– - Кажи вид и говори, на што едешь.
Григорий привстал на стременах:
– - Потемкин. Гефрейт-капрал Конной гвардии, из университета за дурь и леность выбитый... Служить еду!
– - Ну езжай, коли так.
И шлагбаум подняли.
Потемкин ехал вдоль Невской першпективы, усталый конь фыркал под ним, призрачный Петербург досматривал последние сны.
Но первый петух уже возвестил приближение зари.
Это был возглас жизни, зовущий к славе.
* ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ. Торжествующая Минерва
Вся политика заключается в трех словах: обстоятельства, предположение, случайность... Нужно быть очень твердой в своих решениях, ибо лишь слабоумные нерешительны!
Екатерина II (из переписки)
1. ЕКАТЕРИНИНСКИЕ ОРЛЫ
Орловых было пятеро братьев -- Иван, Григорий, Алешка, Федор да Владимир. Все пятеро -- верзилы-громобои, кровь с молоком и медом, растворенная водками и наливками. Службу начинали солдатами, и никто в Петербурге не мог совладать с ними, ибо на расправу были коротки. А всю шайку-братию держал в подчинении старший сирота -- Иван Орлов; при нем младшие дышать не смели, садились лишь по его команде, величая Ванюшеньку почтительно -судариком, папинькой, старинушкой. Ежели его не понимали, Ванечка кулаком -- бац в ухо, и в головах братцев наступало прояснение. Был Иван Орлов вроде семейного кассира: если не успели братишечки полтинник пропить, он его отбирал у них, говоря:
– - У меня-то верней сохранится...
В трактирах Юберкампфа и Неймана, в гиблых вертепах у Калинкина моста об Орловых ходила дурная слава. Но гуляки были и отважными воинами. Гришка Орлов в битве при Цорндорфе получил три раны и, весь залитый кровью, не покинул сражения. Лично пленил графа Шверина, бывшего адъютанта прусского короля; вместе с пленником был отправлен в Кенигсберг; там Орлов разбил немало женских сердец, став желанным гостем в домах прусских бюргеров. Затем храбрец отбыл на берега Невы, где сделался адъютантом графа Петра Шувалова, генерал-фельдцейхмейстера. Миллионные доходы Шувалов имел не с пушечной пальбы -- он был первым капиталистом России, монополизировавшим в стране торговлю рыбой, табаком и солью. При таком начальнике сытно жилось, сладко пилось. Но в один из дней, обедая при дворе, Шувалов притащил в Артиллерийскую контору громадный ананас со стола царицы, еще не ведая, что этот заморский фрукт, вроде бомбы, сейчас же взорвет его счастье и благополучие.
– - Гришка, -- сказал он адъютанту, -- сам не съем и жене не дам попробовать. Хватай ананасину за этот хвостик и мигом отнеси его... Сам знаешь-кому!
– - Знаю, -- отвечал Орлов, очень догадливый.
Этот ананас привел его в объятия княгини Елены Куракиной, связь которой с Петром Шуваловым была известна всему Петербургу. В старинных мемуарах начертано: "Куракина была слишком опытная дама, и она поздравила себя с находкою лука Купидона, постоянно натянутого..." Шувалов встретил Орлова деловым вопросом: