Файл №224. Наш городок
Шрифт:
— Однако скажите по совести, — произ¬несла Скалли, и Молдер удивленно покосил¬ся на нее: если несгибаемый агент Скалли начала изъясняться языком священнослужи¬телей, значит, ей тут совсем невмоготу и мож¬но ожидать вспышки, даже взрыва. Молдер
и сам держался из последних сил. Пять лет гоняться за мутантами, зомби, двуглавыми
злодеями со звезд и после всего этого, после всех галактических высей кончить курями. Чиплятами Чейко. С ума можно сойти. — Обвинения Кернса совсем не имели под со¬бою никаких оснований? Ни малейших?
— Сейчас я вам кое-что покажу, — отве¬тил Харолд, — и вы все поймете сами.
Они еще ничего не успели увидеть, но ды¬шать уже
Харолд приоткрыл дверь в один из залов.
— Здесь разделочный конвейер, — сказал он. — Видите?
— Видим, — сказала Скалли, превозмогая тошноту. «Нет, нет, — твердила она себе, — нельзя давать волю чувствам. Это не то, что мы называем грязью. Это просто такое производ¬ство. Дикарь может счесть хирургическое от¬деление лучшей больницы в стране грязней лю¬бой помойки; а на самом деле — там стерильно, там чистота, какая и не снилась ни в его род¬ной деревне, ни, скажем, в нью-йоркской под¬земке. Это с непривычки. Это бунтует натура…»
— Видите, как здесь чисто? — спросил Ха¬ролд. Скалли закивала, Молдер тоже кивнул. Шериф весело оскалился. — Халаты стира¬ются ежедневно в двух растворах — обыч¬ном и антисептическом. Влажная химическая уборка трижды в день. Работающие без пер¬чаток подвергаются крупным штрафам после первого же случая. Перчатки одноразовые, новые — каждые полдня. Если вам угодно, мы можем войти.
«Мы не специалисты, — подумал Молдер, стараясь втягивать воздух пореже и неглубоко. Самый воздух, казалось, был нечистым. — Как они тут работают? Привычка…»
— Тогда пойдемте дальше, — правильно по¬няв молчание агентов, проговорил инженер, — в цех вторичной утилизации. Он вызывал у Кернса особенные нарекания.
Они пошли дальше.
— Ни одна курица, ни один цыпленок не покидает фабрику, не пройдя перед инспектором. Его пост там же, в разделочной, в конце линии. Мы работаем таким образом уже пол¬ста лет, и ни разу не было никаких срывов. И никаких нареканий, между прочим. Ни разу. И после той свары, которую устроил Кернс, нас посетили три других инспектора, и все дали высшие оценки. Один за другим. Нет, поверьте мне: единственная проблема, кото¬рая здесь была, — это сам Джордж.
— Достаточно серьезная, чтобы с ней раз и навсегда разобраться? — уронил Молдер.
Инженер глянул на него со спокойной не¬приязнью. Ледяные глаза. Глаза убийцы… убий¬цы кур. На совести серийного убийцы Джека Харолда, начал прикидывать газетные заго¬ловки Молдер, более двух миллионов невин¬ных цыплят, загубленных с особым цинизмом… М-да. Сильно.
— Если вы обвиняете нас, то я так скажу: на этом свете все возможно. Есть отличная от нуля вероятность, чисто абстрактная, сразу ого¬ворюсь… что с Кернсом случилось нечто… не¬хорошее. Клясться на Библии, что он веселит¬ся сейчас где-нибудь в Лас-Вегасе или Малибу, я не стану. Но куда вероятнее, что Кернс смо¬тал удочки. Он же был ненормальный. Он же ссорился со всеми на свете. Он даже на феде¬ральное правительство в суд подавал!
— Что вы имеете в виду? — заинтересова¬лась Скалли.
— Как, вы не в курсе? Незадолго до ис¬чезновения он вздумал судиться с собственным департаментом потому, что, видите ли, конвейер идет слишком быстро и у него от мелькания болит голова. Явление-то известное, называет¬ся гипноз конвейера… Хотя так, как он рас¬писывал симптомы, слушать было просто смешно. Ни у кого, кроме бедненького, несчастненького Джорджа таких жутких недомоганий не слу¬чалось никогда. А он просто замучил нашего врача, мистера Рэндолфа… а потом подал в суд на собственных работодателей. Нормаль¬ный это человек?
— Ну и что случилось с его делом?
— Конечно, он не получил никакой ком¬пенсации. Скорость конвейера установлена законодательно. Не можешь работать — не ра-ботай, вот и все. Он и сбежал… Вот, мы пришли.
Он открыл перед агентами еще одну дверь.
Здесь запах размолоченной плоти был сто¬крат сильнее. Даже у Молдера на лбу проступил пот.
— Здесь у нас мясорубка для кур.
И Скалли, и Молдер уже поняли это. В большом помещении царствовал громадный чан, размером с небольшой бассейн, жуткое содержимое которого — коричневую, почти однородную густую жижу с невразумитель¬ными сгустками — перемешивали несколь¬ко механических лап. Над чаном, выдавли¬вая в него все новые порции отвратительного месива, гудела открытая сверху воронкообраз¬ная мясорубка с диаметром раструба не менее пары ярдов; в мясорубке мерно, время от вре¬мени отвратительно хрустя костями, враща¬лось несколько длинных спиралевидных вин¬тов-дробилок. Почти под потолком шустро текла лента подачи, нескончаемо вываливая в приемный раструб мясорубки сырье.
— Здесь перемалывают в однородную пи¬тательную массу кости, перья, кишки. Все, что остается от птиц после разделки, идет сюда. Нич¬то не пропадает. Этим мы кормим цыплят.
— То есть куры едят кур?
— Ну конечно.
— Не слишком-то аппетитно.
— Зато практично, — улыбнулся Харолд. Шериф опять оскалился, по-прежнему держась чуть позади. Молдеру вдруг пришло в голову, что он не сопровождает их, а конвои¬рует. — И чрезвычайно питательно. Вместо того чтобы закупать зерно…
— А вы говорите курам, что они едят сво¬их собратьев? — спросил Молдер.
Инженер расхохотался, поглядев на Молдера с уважением и симпатией. Видимо, слова агента он воспринял как действительно очень удачную шутку.
— В каждом курином ресторане на столиках стоят таблички: куриная диета, — ответил он.
— Понятно, — пробормотал Молдер, по¬косившись на Скалли. Той явно делалось худо здесь, надо было торопиться на воздух. Насто¬ящий воздух.
— Вот к этому приспособлению, — инже¬нер показал на мясорубку сызнова, — были основные претензии Кернса. Он целую науку тут придумал: мол, кишечные бактерии, кото¬рые живут в утробах всех кур предыдущего поколения, плодятся в нашей питательной мас¬се, и, когда та идет в пищу следующему поко¬лению, оно получает убойные дозы этих бак¬терий. Теория логичная, как всякая теория, которую выдвигает дилетант, — но на деле не происходило ничего подобного. Во всем мире мало-помалу устанавливается практика ис¬пользования подобных отходов для вторич¬ной пищевой переработки. Во всех сферах. И в птицеводстве, и, скажем, применительно к крупному скоту… — он поглядел на часы. Оттопырив нижнюю губу, озабоченно качнул головой. — Простите, мне пора. Моя смена начинается. Очень приятно было познакомить¬ся с вами…
Он улыбнулся — холодные глаза, холод¬ные! — и пошел к выходу из помещения. Молдер облегченно вздохнул, глянул на Скал¬ли — как она, держится? или уже совсем сомлела в этом замкнутом пространстве? В воздухе его, казалось, так и плавали, словно планктон в океане, мельчайшие частицы раз¬молотых, полных всевозможными бактерия¬ми кишок. Молдер озабоченно думал о Скал¬ли, Скалли натужно старалась не смотреть на жижу, и потому отчаянный крик из коридора, куда только что вышел инженер, прозвучал для них совершенно неожиданно.