Фб-86
Шрифт:
— Прошу вас, скажите только одно: полиция заинтересовалась персоной Красная еще до рассмотрения его персонального дела?
— Решение дисциплинарной комиссии было лишь следствием этого. Дело Красная конфиденциальное, — ответил Каллош. — Будем считать, что я ничего не сказал…
— Гм… — задумался Голубь. Он был смущен. Немного даже стыдно стало за свою горячность. Набросился на Каллоша, а оказывается, что он здесь ни при чем. Неприятно. Надо бы попросить прощения.
— Товарищ профессор, — услышал он голос Каллоша, — если не прогневаетесь, я бы дал вам еще один совет.
Голубь вопросительно
— Пожалуйста.
— Не желательно, чтобы Краснай дальнейшем участвовал в ваших опытах. Это не мое дело, но я имел возможность заглянуть в дело, заведенное в полиции на Красная… Словом, больше ничего сказать не могу. На вашем месте я был бы очень осторожным.
Голубь был поражен. А может, и его персоной заинтересовалась полиция?
— Вы видели данные, касающиеся меня? — спросил он.
— Нет, но в определенной степени они связаны с вашими опытами. Пожалуйста, не спрашивайте меня, я не имею права говорить… Я вас просто доброжелательно предостерегаю. Этот юноша не ангел, не стоит защищать его. Поверьте мне, профессор, я тоже очень любил его.
— Спасибо, что предупредили, коллега Каллош. Спасибо большое. Надеюсь, я не оскорбил вас.
— Нет, коллега Голубь, — сказал Каллош. Слово «коллега» он сказал с особым ударением.
— Я немного погорячился. Очень люблю этого парня. А может, все это недоразумение?
— Не исключено, что все окажется ошибкой. Хотя факты говорят о другом… Так или иначе, пока другого выхода нет, как ждать.
— Еще раз спасибо, дорогой коллега. Я не разбираюсь в таких следственных делах. Прошу прощения, — прощался профессор.
— Ничего не случилось, коллега Голубь, — сказал Каллош, провожая профессора взглядом, пока тот не скрылся за дверью.
Затем он сел за письменный стол, взял бумагу и стал писать. Длинные, острые буквы одна за другой ложились на страницу.
— Если написано собственноручно, будет вернее, — пробормотал Каллош.
Вот что он написал:
«…Как заведующий учебной частью, считаю своим долгом обратить внимание соответствующих органов на следующие факты, выяснившиеся в ходе расследования персонального дела студента четвертого курса медицинского факультета нашего университета Иштвана Красная (родился десятого сентября 1925 в Будапеште).
1. Петер Краснай, отец Иштвана, был одним из руководителей партии нилаши. В разных газетах и журналах этой партии он публиковал статьи и исследования, в которых призывал к массовому уничтожению людей.
2. В первой половине декабря 1944 Петер Краснай бежал на Запад, с тех пор живет там. Его сын утверждает, что он умер, но этому нет никаких доказательств.
Зная тактику западных разведок, можно предположить, что версию о смерти Петера Красная придумали с целью лучшей конспирации его связей.
3. Петер Краснай в 1944 году не взял с собой своего сына. Иштван Краснай в 1945 году поступил в наш университет. В автобиографии написал, что его отец во время войны пропал без вести (приложение 1). Однако еще в 1946 году Иштван получил от отца письмо. По данным, которые есть в моем распоряжении, Петер Краснай живет в Аргентине, работает преподавателем университета. Согласно статье из австрийской газеты (приложение 2), он в начале 1946 года читал в Вене лекции для членов организации нилаши, которая там действует.
4. Иштван Краснай систематически проводит среди студентов университета антисоветскую агитацию. Неизвестным для меня способом он втерся в доверие к профессору Тамашу Голубу, и целый год участвует в важных исследованиях этого ученого.
О профессоре Голубе следует знать, что до освобождения он жил в Лондоне и, судя по его высказываниям, является сторонником английского буржуазного образа жизни. Свою виллу он тоже обставил на английский манер, выписывает английские журналы, в общественной работе не участвует. Презирает кадры, которые вышли из среды рабочих. Заслуживает внимания и то, что свои опыты он не желает проводить в лабораториях университета, а работает только дома. В свою домашнюю лабораторию, кроме Иштвана Красная и студентки четвертого курса медицинского факультета Эстер Боруш, никого не пускает. Считаю необходимым сказать, что отец Эстер Боруш — крестьянин-единоличник, который до сих пор не вступил в кооператив, хоть он и коммунист.
Обращает на себя внимание и то, что Иштван Краснай ни с кем из студентов не дружит. О своих товарищах не рассказывает. Вообще держится очень странно, подозрительно.
Хочу еще заметить, что профессор Голубь всем своим личным и научным авторитетом выступает в защиту Красная.
Будапешт, 20 сентября 1949 года.
Тибор Каллош, заведующий учебной частью».
Каллош заклеил конверт, написал адрес. Затем позвонил в отдел высших учебных заведений Министерства образования и доложил референту Бибо о деле Красная. В конце разговора, чтобы придать сказанному больший вес, добавил:
— Знаешь, товарищ Бибо, это очень запутанное дело. Политические органы тоже проявляют к Краснаю большой интерес. По нашему мнению, пока продолжается следствие… Алло, что ты говоришь? Нет… понимаю. Да-да. Полиция занимается этим делом. Да, да… Одним словом, возможно, что Голубь будет ходатайствовать. У меня уже был. Я сказал ему, что это дело полиции. Да, я полностью согласен с тобой, товарищ Бибо. Враги поддерживают друг друга… Алло! Друг… Было бы хорошо, если бы вы ближе присмотрелись к вашему Гейзе Олайоша. Он вел себя здесь как настоящий оппортунист. Тебе он тоже не нравится? Да, высокомерный человек. Я очень рад, что наши мнения совпали. В воскресенье ты будешь на матче? У тебя нет билета? Чего же ты молчишь, старик? Достану, не волнуйся. Вечером принесу на квартиру. Все в порядке? Привет.
Каллош с облегчением положил трубку. «К хорошему человеку попадет Голубь, если обратится в министерство, — злорадно подумал он. — Бибо не станет с ним церемониться».
Спрятав документы в сейф, он вызвал к себе Кульчарне. Женщина сразу же зашла и угодливо стала перед письменным столом начальника.
— Если кто-то будет спрашивать, передайте, что вернусь только после обеда. Иду в министерство.
— Как быть с обедом, подать вам в кабинет, товарищ Каллош? — спросила женщина.
Заведующий учебной частью немного подумал.