Федор Апраксин. С чистой совестью
Шрифт:
Давно чувствовал неприязнь со стороны именитых князей Федор Матвеевич за свою дружбу с Данилычем; как-то даже пожаловался ему, что их «злоба родилась, что я своим исканием привязался к вам». Апраксин, пожалуй, не преувеличивал. Знатные люди не могли простить адмиралу дружеских отношений с бывшим «пирожником» и только ждали случая свести счеты.
К счастью, оказалось, что сам адмирал не взял из сомнительной прибыли ни гроша…
В прежние времена Меншиков частенько отводил от себя царский гнев, являя безудержную отвагу на поле брани, но теперь он вдруг занедужил
Пять лет минуло со дня Полтавской битвы, где Карл XII чудом избежал плена. И все же короля пленили в прошлом году, только не русские, а янычары, после жестокого боя в Бендерах. Друзья-союзники вдруг перессорились, и дело дошло до драки.
Теперь королевские указы поступали в Швецию с большим опозданием. Узнав о поражении в Финляндии, Карл XII забеспокоился. Если маткой овладеет царь, судьба Швеции будет решена.
Понимали и в Стокгольме, что ставки в предстоящих сражениях на море будут велики, именно они определят исход войны в целом.
На совете флагманов флота докладывал адмирал Густав Ватранг:
— В прошлую кампанию мы припозднились. Нам, к сожалению, не привелось разгромить эскадру царя Петра. Хотя шансы у нас были, русские неважные моряки, не знают фарватеров, сажают свои корабли на камни, сжигают их. — Ватранг закашлялся и подошел к карте. — Однако русский царь опередил нас гребными суднами, которые сильны в шхерах. Наша задача в предстоящей кампании выманить галеры в море и уничтожить их. А потом покончить с корабельным флотом. Потому не будем медлить.
В отличие от прошлых кампаний, ранней весной, когда еще по северной Балтике плыли ледяные поля, из Карлскроны и Стокгольма вышли шведские эскадры. В конце апреля они соединились у мыса Гангут. Три шведских адмирала, опытные военные моряки Ватранг, Лилье, Эреншёльд возглавили армаду из шестнадцати линейных кораблей. Почти девятьсот корабельных орудийных стволов сосредоточил королевский флот у Гангута с целью преподать русским урок на море.
Минул месяц, пошел другой, шведы притомились, они не знали намерений царя…
На вечерней заре к Апраксину прибежал посыльный: «Государь велел к нему быть!»
В поздних сумерках Апраксин вошел без доклада. Петр что-то чиркал на конторке, с шумом бросил перо, потянулся.
— Вот что, Федор, хочу сказать, — Петр кивнул на табуретку, сам сел рядом. — Нам со шведом в открытом море связываться нет смысла. Кораблей прибавилось, но в большом некомплекте экипажи на них. Командиры, сам видишь, сырые, лоцманов добрых раз-два, и обчелся, к тому и ландкарты все еще не заимели.
Как всегда осмотрительный, Апраксин поддержал:
— Шведы в этом деле многоопытнее нас, спору нет. Мы по кораблям к ним приблизились вполовину, а по выучке не догнали. Корабельная наука многосложная, враз не дается.
— Ты не думай, что, ежели незапно столкнемся в море, заробеем. Ни в коем разе. Азардовать будем, в абордаж мы осилим шведа. — Царь на мгновение замолчал и вспомнил о главном. — Так я к чему. Главную
Апраксин слушал и радовался: «Мои мысли Петр Лексеич читает…»
Военный совет собрался перед выступлением в поход. Адмиральский салон «Святой Екатерины» едва вместил всех прибывших. Впервые Петр собрал вместе капитанов корабельного и галерного флота и армейских офицеров.
— Две руки у меня, армия да флот, в единении их сила, — проговорил Петр и подошел к развернутой на переборке карте. — Кампания решить должна, быть ли нашему флоту и армии у неприятеля в его коренной земле, дабы склонить к миру. Потому напрячь надобно матроз и солдат к виктории. — Провел рукой по карте. — Галерный флот с войсками пойдет к Гельсингфорсу и далее вдоль берега к Гангуту. Корабельная эскадра прикроет галеры с моря до шхер. После чего пойдем в Ревель. Адмирал Апраксин из Гангута повестит меня в Ревель о неприятелях, и будем действовать по обстоятельствам.
Первым задал вопрос капитан-командор Змаевич:
— Каков ордер следования на походе?
— Корабельную эскадру сам поведу, ордер получишь в походной канцелярии. Для галерного флота ордер определит его главный командующий, адмирал Апраксин. — Ощупывая взглядом, подмигнул сидевшим в первом ряду седым генералам, закаленным бойцам Михаилу Голицыну, Ивану Бутурлину, молодому бригадиру Якову Волкову.
В начале мая с якорей снялась эскадра кораблей, прикрывая гребной флот со стороны моря. Когда авангард Апраксина подошел к Березовым островам, у Котлина снимались с якорей последние бригантины.
Проводив галерный флот до Выборга, эскадра отсалютовала генерал-адмиралу и направилась к Ревелю. Там эскадра пополнилась тремя линкорами, пришедшими из Архангельского, и пятью, купленными за границей.
В полдень 17 июня ударила сигнальная пушка. Вдали на горизонте показались шведские корабли. Флагман поднял сигнал: «Начать буксировку!» Команда поступила вовремя. Успели за ночь выйти на рейд.
На рассвете вице-адмирал Лилье, командир шведского отряда, изумленно осматривал внешний рейд у ревельской бухты.
Завидев шведов, русские корабли сыграли тревогу, начали сниматься с якорей.
— Шестнадцать линейных кораблей, четыре фрегата, десяток бригантин. Такой подарок нам не по зубам. Но откуда у Петра объявился флот?
Лилье подозвал капитана.
— Подымайте сигнал: «Следовать за мной! Курс норд-норд-вест». Идем к Гангуту.
Шведский адмирал сдрейфил, но он не подозревал, что в ревельской бухте половина русской эскадры была бутафорской. Восемь линейных кораблей, которые пришли из Архангельского, и купленные за границей, были пустыми кораблями, без пушек, наполовину без офицеров и матросов…