Федор Апраксин. С чистой совестью
Шрифт:
— Здесь будем галеры, скампавеи и бригантины на зиму ставить, — обратился он к Апраксину. — Неча их в Петербург гонять. Шведы далеко ушли?
— Маячат временами у горизонта, — усмехнулся Апраксин. — Проведали мы от рыбаков, что вице-адмирал Лилье стоит с кораблями на якорях у Гангеуда. Крепко укрепились, видно.
Петр прикинул по карте:
— Далее шведам отступать некуда. Последний рубеж. За ним землица шведская. Здесь они насмерть будут стоять. Пойдем шхерами, разведаем.
На оконечности полуострова плотной цепочкой
Петр повернулся к Боцису:
— Силы неравные, на абордаж их не возьмешь, неча людей понапрасну губить. — Царь, взяв трубу, всматривался в даль.
— Подбери мне молодцов хватких, пойду на шлюпке вечером шхерами к шведам. Погляжу, что к чему.
— Господин контр-адмирал, я отвечаю за вашу жизнь, сие риск необоснованный, — нахмурился Боцис.
— Волков бояться, в лес не ходить. Исполняй, как сказано.
Все выглядел у шведов зоркий глаз контр-адмирала, и не только разведал, но и определил задачу флоту на следующую кампанию.
Корабли возвратились в Петербург и ушли в Ревель. Предстояло разобраться в обстановке.
Дело шло к зиме, все флагманы и капитаны собрались в Петербурге. Царь ознакомился с летней катастрофой. Погиб новый линейный корабль, неприятель ушел безнаказанно из-под носа. Определить виновных предстояло суду из десяти человек — лейтенантов, капитанов, контр-адмиралов. Председателем суда царь назначил Апраксина.
По делу привлекались вице-адмирал Крюйс, капитан-командор Рейс, капитан-командор Шельтинг, капитан Дегрюйтер. Разбирательство заняло больше месяца. Виновные оправдывались, кивали и даже клеветали друг на друга. Судьи терпеливо, беспристрастно определили степень виновности каждого.
Крюйс старался выговорить себя, ссылаясь на устав, практику морской жизни. Крюйсу припомнили и прошлую кампанию, «что не чинил погони за неприятелем». Апеллировал Крюйс и к Петру, оправдывался, козырял примерами морской истории, которую знал неплохо. Но царь не без юмора давал язвительные ответы на все примеры, а в конце напомнил:
«Азардировать не велят, не советуют, а деньги брать и не служить, стыдно».
В полемической схватке с контр-адмиралом вице-адмирал Крюйс явно потерпел поражение.
В конце концов вина и Крюйса, и остальных подсудимых была доказана. Меру наказания судьи определили довольно суровую. «Вице-адмирала Корнелиуса Крюйса за его преступления и неисполнение своей должности… наказать смертью.
Капитан-командора Шельтинга, который достоин был жестокого наказания, но понеже на то ордера не имел, того ради от жестокого наказания избавляется, но осуждается быть в молодших капитанах.
Капитан-командора Рейса за неисполнение его должности… расстрелять.
Капитана Дегрюйтора за незнание его дела выбить из сей земли без абшиту [39] с позором».
Петр
После суда царь имел долгий разговор с Апраксиным, в конце сказал:
— Суд сей не токмо должен наказать виновных, но и послужить другим иноземным служакам для острастки.
— Все по закону и правде, государь.
Петр вдруг усмехнулся:
39
Без абшиту — то есть с позором, без проводов.
— Ты-то, чаю, ныне судьей был, а ведаешь ли, князь Василий следствие ведет по Меншикову воровству?
Апраксин густо покраснел:
— Ведаю, государь, бес попутал в свое время, но, ей-ей, ни копейки себе не взял.
— Ну, ну, поглядим, что комиссары скажут. Кто из нас не грешен…
«Кто барствует, тот и царствует». Старинная поговорка живуча и по сей день и, видимо, не скоро утратит свой смысл.
Во все времена вокруг властителей собирались те, кто любил поживиться, используя право распоряжаться судьбами людей.
Охотников обычно много, и всегда между ними идет борьба не на жизнь, а на смерть.
В недавнем прошлом верх брали то Милославские, то Нарышкины. Попеременно летели головы у тех и других.
С приходом к власти Петра именитых людей, бояр, окольничих, потеснили у трона люди «подлого» происхождения, подобно Меншикову, или не столь знатные из малоимущих дворян.
Родовитое боярство: Долгорукие, Голицыны, Толстые, Мусины-Пушкины, затаило злобную обиду и при случае старалось нанести удар. Поводов для этого было немало, но стукнуть хотелось посильней, потому выжидали только удобный момент.
Многие «князи из грязи» не знали меры в своем обогащении. Страсть к стяжательству — непреходящая черта характера Данилыча — проявлялась всюду, где он служил. До поры до времени он ловко отводил все наветы недругов. Но стоило ему отлучиться на полтора года в Померанию, как противники перешли в наступление. Во главе их стояли князья Долгорукие. Особенно расположен был царь к Якову Долгорукому после его побега из шведского плена на захваченной шхуне два года назад. Одному из Долгоруких, князю Василию Владимировичу, и поручил царь расследовать махинации своего любимца, дело пахло миллионом.
Оказалось, что светлейший князь хапал везде, всюду и помногу.
Но Меншиков был далеко не одинок. Среди других наиболее охочим обогатиться воровским путем оказался адмиралтеец Кикин. Кроме совместных с Меншиковым денежных махинаций, он запускал руку в казну, воровал из бездонной кладовой кораблестроения материалы, брал взятки. Его новый дворец соперничал с меншиковским. По ходу следствия царь пока отстранил его от должности. В подрядных махинациях Меншикова оказались замешанными канцлер Головкин, Ульян Сенявин, Апраксин.