Фельдмаршал Румянцев

Петелин Виктор Васильевич

И в самом деле, через несколько дней генерал Ступишин доложил Румянцеву, что турки готовы сдать крепость, но лишь на выгодных для них условиях. В частности, четыре тысячи вооруженных турок должны быть переправлены через Дунай, в местечко Тульчу, со всем их имуществом. Румянцев тут же согласился с этими условиями.

– Это выгодно не только туркам, но и нам. У Репнина были израсходованы почти все артиллерийские снаряды, продовольствие. А тут мы получаем всю артиллерию, все военные и съестные припасы крепости. – Румянцев был в хорошем расположении духа. Еще одна славная победа русского оружия…

– Ваше сиятельство, поручик лейб-гвардии Семеновского полка Потемкин,

бывший очевидцем этой виктории, рассказывал, что Репнин, получив ключи от крепости, тут же обнял своими войсками стены, ворота, артиллерию, военные припасы и место, где лежит провиант. И уж больше ста лодок с турками отправили в Тульчу. Прочие же того города жители, армяне и жиды, коим дана совершенная воля или выезжать, или оставаться, все не выбираются, да и сами турки, купеческий промысел производившие, ищут позволения пребыть тамо с нашими войсками, – докладывал Ступишин.

– Этого вестника и самовидца отправьте в Петербург с реляцией к всемилостивейшей императрице. Такие вести ей будут приятны… А ведь не было никакой возможности взять Килийскую крепость без формальной атаки. Правда, внушил я Репнину делать разные стратегемы пред стенами, показывая вид, что делает подкопы, и иные приемы, кои могли внушить страх осажденным, а с другой стороны, через своих посланников предлагал им почетную сдачу…

– Именно, ваше сиятельство… Следуя вашим наставлениям, их сиятельство Николай Васильевич и довел гарнизон до капитуляции.

Румянцев пропустил эту откровенную лесть мимо ушей. Другое его обрадовало. И он тут же поделился со своим дежурным генералом, который нравился ему деловитостью, расторопностью, энергией.

– Конечно, большой плен неприятеля приносит славу, но нам сейчас пленные неприятели в тягость, поелику требуют прокормления. А тут своя армия постоянно нуждается в провианте. Да и охрану нужно выделять. У нас ведь пленных больше четырех тысяч.

– Гораздо больше, ваше сиятельство… Только что мне донесли, что взяли в плен две партии пробиравшихся к Дунаю турок, одну из двухсот шестидесяти человек, а другую – более трехсот. Наши казаки принудили их без сопротивления сдаться. Кроме того, князь Репнин дополнительно сообщает, что его казаки и арнауты на сих днях на Аккерманской дороге отряд турок разбили, взяв в полон около трехсот человек. Так что уже около тысячи пленных добавляется к тем четырем, что было ранее.

– Поразительно, как на них подействовало последнее сражение. Сколько их еще скитается по степи в поисках дороги к Дунаю! И как мгновенно пропала присущая им храбрость. Где ни попадутся нашим командам, тотчас кладут оружие. Нет, пленных с нас достаточно. Нечем их кормить… Сии обстоятельства и преклонили меня дозволить выход гарнизона из Килии. Оное место, как ключ в Черное море, нам нужнее, чем пленные. Тем более другого средства, как только выпустить их по своим домам, у нас не было принудить к сдаче столь многочисленный гарнизон. Эти турки больше воевать не будут, а разнесут весть о нашем милосердии, которое они уже и сейчас превозносят. Видят, что мы не ищем кровопролития. И они ненавидят, оказывается, войну и винят в оной своего султана.

– Грозили сбросить его, – сказал Ступишин. – И восстановить мир. Потому не берут с собой ни лошадей, ни оружия. Все свое снаряжение продают на этом берегу.

– Да, эти турки уже не хотят войны. И это нам выгодно. Отметим сию победу пушечной пальбой, как и надлежит возвестить нам нашу армию об оной…

– Ваше сиятельство! Есть еще одна ведомость, правда непроверенная. Будто копятся большие силы неприятеля, которые якобы намереваются идти на Яссы.

– Вот

это уже интересно, – оживился Румянцев. – Что-то давно не слышали об активных действиях неприятеля. Мне казалось, что до будущего года уже не представится с ним встретиться.

Румянцев повеселел, оживился. Как видно, хотелось ему еще раз сразиться с неприятелем, чтобы потом не докучал.

– Тогда меняется весь план нашей поддержки Бендер. Полки Брюса мы уже не можем направить для штурма крепости. Он здесь нам пригодится…

Румянцев задумался. Наконец снова торопливо заговорил:

– Подготовьте ордер генералу Брюсу по случаю изменения наших планов. Со всяким поспешением его дивизия должна последовать к Фальче. Подчинить полковника Каковинского с его командой, что держит пост при Фальче, и майора Врангеля при Лунке-Маре на той стороне Серета генерал-поручику Брюсу. Установить связь с полковником Броуном и генерал-майором Черноевичем, которые действуют на той стороне Серета. Все эти команды тоже подчиняются по старшинству генерал-поручику Брюсу. Если все они получат точное уведомление, что неприятель идет на разорение Молдавии, пусть они немедленно переходят Прут, оставя при Фальче один батальон, и того неприятеля встретят и постараются разбить. Надеюсь, что у генерала Брюса окажется достаточно благоразумия и воинского опыта, чтобы справиться с этой несложной задачей.

– Ваше сиятельство, ведь есть еще и пост при Романе под командой генерал-майора Глебова. Он входит в подчинение Брюса?

– Без крайней нужды Глебова оттуда не брать. Там магазин закладывается. Но в крайнем случае Брюс употребить Глебова может, оставив там достаточное прикрытие.

Вскоре было получено известие от майора Врангеля, что неприятельские силы собираются в районе Фокшан. Пока ничего серьезного не предпринимают, но от них всего можно ожидать.

И снова Румянцев склонился над картой.

«Неприятель что-то замышляет у Фокшан. Нельзя нам сидеть сложа руки. Нужно поспешно против них оборотиться, дабы не дать им время что-то предпринять, – размышлял Румянцев, четко представляя себе действия русских отрядов при этих обстоятельствах. – Итак, корпусу Брюса, перейдя реку Прут, удобнее всего последовать к местечку Текучи. Одновременно генерал-майор Глебов должен подвинуться от Романа к посту майора Врангеля и неприметным образом стать вот здесь, в конце гор и лесов, в самом жерле, откуда начинается плоскогорье…»

Он отчетливо представил себе и лес, который на карте четко обозначен условными знаками, и реку Серет, и неприятеля, скрывшегося пока в Фокшанах. Эх, если б мог он быть там во время намечающихся событий! Но нет, не главнокомандующему должно метаться то в район Фокшан, то в район Килии или Аккермана… Слишком много верст разделяет их.

«Брюсу же надлежит сделать движение по обоим берегам Серета, сковать неприятеля, находящегося в Фокшанах. А в то самое время, обойдя его с другой стороны, генералу Глебову неожиданно атаковать во фланг или в тыл, откуда неприятель не ожидает. Нужно только Брюсу согласить свое движение по времени с маневром генерала Глебова, дабы наперед себя он не открыл, до поры до времени затаившись на опушке вот этих лесов… Конечно, надо подкрепить Глебова еще одним полком. Может быть, Тегинским? А при Фальче оставить бригадира Гудовича с его Астраханским полком. К тому же, должно быть, от Килии к Брюсу уже прибыли арнауты и гусары… Так что он даст Глебову надобное число и легких войск, необходимых для такого предприятия. Если воспользоваться всеми этими выгодными для нас обстоятельствами, можно устроить туркам новый Кагул, но уже при Фокшанах…»