Фельдмаршал Румянцев
Шрифт:
И вот 24 октября Глебов послал свой корпус штурмом на Браилов… И что же? Полный конфуз. Удивляться тут нечему… Командующий штурмом, учреждая приступ на крепость, не обозрел пути, к тому ведущие, не заметил, что пред оною есть лагерь неприятельский, который и встретил штурмующих огнем. Пришлось послать еще шесть полков под командой генерал-майора Хераскова для новой атаки Браилова. Пришлось также предпринимать следующее: сикурс пришедший, что стоит под Браиловом, долго там держаться не может по той причине, яко в крепости оному поместиться неудобно. Тела же убитых людей и скота своим смрадным тлением понудят тем паче его убираться… Удивительнейшее дело, пришлось генералу Глебову все растолковывать, как ребенку. А распоряжение Глебова после отступления от Браилова,
Сон все-таки сморил уставшего фельдмаршала, которому так и не удалось выяснить множество вопросов, столь глубоко взволновавших его.
…Бухарест и Браилов – это последние пункты, которые необходимо было занять во время нынешней кампании. Приближалась зима, люди устали от военных тягот, обносились, лошади выходили из строя. Нужен был отдых, и Румянцев всеми силами стремился к победоносному окончанию второй кампании против турок. И все шло хорошо, но вот чрезмерная осторожность некоторых военачальников срывала весь благополучный ход кампании.
…Три недели назад Румянцев получил рескрипт Екатерины II о переходе армии на зимние квартиры, в котором она, соглашаясь со всеми его предложениями (оставить корпус для защиты Молдавии, гарнизоны в крепостях Измаил, Килия и Аккерман, второй корпус расположить в Валахии после освобождения Браилова и Журжи, главные силы армии разместить между Бугом и рекой Синюхой), высказала полное доверие к его «испытанной ревности» и «усердию к службе нашей», предполагая, что он не оставит «попечения как о удержании покоренных праведному нашему оружию мест, так о пропитании и о снабжении всем потребным наших войск и их безопасности». «Сверх того, – продолжала Екатерина, – мы за благо рассудили поручить в ведомство ваше покоренную крепость Бендеры, но как обширность завоеванных мест не может быть обнята одною вверенною вам армиею, то и восхотели мы оную умножить шестью пехотными и двумя конными полками, кои вы вместе получите от нашего генерала графа Панина, о чем мы уже ему повелели».
В рескрипте также было рекомендовано при отходе на зимние квартиры оставить все тяжелые повозки в укрупненных местах завоеванных земель, «дабы армия ни в чем не была отягощена и тем удобнее могла оставить зимние квартиры и зачать свои действия… Мы ожидаем теперь мнения вашего о будущей кампании и надеемся, – говорилось в заключении рескрипта, – что вы, зная ныне тамошние места и способы, распорядите все к удовольствию нашему, а тогда и не оставим мы снабдить вас потребными на то время наставлениями».
Оставив лагерь при озере Ялпух, армия Румянцева 13 октября перешла реку Прут при Фальче и двинулась к столице Молдавии Яссам. Между Днестром и Прутом, вплоть до берегов дунайских, и в крепостях завоеванных Румянцев оставил корпус под командой генерала Вейсмана, которому надлежало установить взаимную связь с гарнизоном Бендер. Пользуясь рескриптом Екатерины, дававшим право на получение пехотных и конных полков из армии Панина, Румянцев определил эти полки в корпус Вейсмана. Но Панин, недовольный петербургским двором, и тут распорядился по-своему: он послал все легкие войска, оставленные при Вендорах, в сторону Очакова, к устью реки Телигул и к урочищу Гаджибея, тем самым нарушив планы Румянцева. И получалось так, что Екатерина вроде бы подчинила крепость Бендеры Румянцеву, но все это оставалось лишь на бумаге: по-прежнему войсками распоряжался Панин.
…И вот Румянцев для полного овладения Валахией и Молдавией
Румянцев не любил давать командирам подробных наставлений, полагаясь на их талант руководителя, личные военные способности. Но не мог обойтись без общих указаний, даже и талантливому начальнику, каким, несомненно, был Гудович. Требовал от него поддерживать дисциплину в войсках, не позволять своевольничать над местными жителями, строить укрепления после занятия Бухареста, пользоваться монастырями и «другими местами, что могут подавать к тому выгоды».
Экспедиция за Серетом все это время не удовлетворяла Румянцева. Нераспорядительность, чрезмерная осторожность, проявляемые некоторыми начальниками, вызывали законное недовольство с его стороны. Наконец, наступило время осенних дождей, холодов, слякоти и бездорожья. Пришлось сократить наступательные операции до минимума, но держать войска в «авантажном положении», пока полки будут пополнены, подвезены военные и съестные припасы.
Генерал-аншеф Олиц возглавил все войска, действующие в Валахии. И сразу же после назначения получил предписание Румянцева выделить бригадиру Гудовичу два пехотных и кавалерийских полка для усиления. После захвата Бухареста Олицу было предписано разместить там главную квартиру и оттуда распространять свои поиски до Дуная и Ольты на западе и иметь там отделенные от легких войск посты. Второй главный пост Румянцев рекомендовал учредить в Фокшанах, третий – в Бузео. И таким образом корпус будет иметь постоянную и непрерывную связь между частями, прикрывая от турок основные дороги Валахии и держа под контролем все переправы через Дунай. Расположенные таким образом посты могут поддерживать один другого, четко взаимодействуя между собой, а главным образом могут быстро сосредоточиться в одном месте и ударить по возможным скоплениям неприятеля.
При таком расположении войск, по мнению Румянцева, можно сорвать все неприятельские замыслы по обеим сторонам реки Серет. Провиант и фураж Румянцев распорядился получать в магазине местечка Роман, недалеко от Ясс.
Двигаясь к Яссам, Румянцев 9 ноября писал генералу Олицу: «…в Валахии ж нет сомнения, чтобы не нашлось оного провианта и фуража изобильно, ежели взяты будут завременно к тому меры…»
Полагаясь на опыт и «долговременное в ремесле упражнение» старого генерала, Румянцев, тем не менее, все-таки призывает его не терять «надобной осторожности и к лучшему покою и безопасности места удобные по положениям натуральным или строением твердым» укреплять, «чтобы на случай движений могли они малым числом быть держаны…».
После беспокойной ночи, проведенной в тяжких раздумьях, 19 ноября фельдмаршал Румянцев покидал палаточный лагерь, чтобы занять роскошную квартиру в Яссах, приготовленную ему как главнокомандующему.
Не успел он сесть на лошадь, как увидел скачущего офицера как раз с той стороны, откуда он так нетерпеливо ждал вестей.
– Ваше сиятельство! – Офицер спрыгнул с коня и протянул ему пакет. – Бригадир Гудович взял Бухарест! Вот его рапорт о сем событии…
«Ну вот, долгожданная новость, – радостно подумал Румянцев. – Остался Браилов, и вся Валахия до Ольты, можно сказать, будет в наших руках…»