Феникс
Шрифт:
... скоро будет новый сюрприз... для Пита и Китнисс... Ожидаем...
====== Глава 7-9 ======
POV Китнисс
Мне холодно и одиноко. Кутаюсь в одеяло, но теплее не становится. Очевидно замерзло не тело, а душа.
Пит уехал больше месяца назад, и до сих пор от него почти нет новостей. Вернее они есть, но у Хеймитча. Пит звонит ему иногда, и ментор пытался рассказать мне, но я каждый раз уходила прочь. Может быть, Пит позвонил бы и мне, но я перерезала телефонный провод
Решаю затопить печь, поэтому иду в кладовку за поленьями. Когда выхожу оттуда, неся полную охапку дров, обнаруживаю ментора, стоящего в коридоре.
– Привет, – говорю я.
Он кивает. Разувается и без приглашения перемещается на кухню.
Хеймитч трезв. Удивляюсь, что последнее время он напивается скорее от скуки. Сегодня, очевидно, у него есть дела поважнее.
– Чай? – спрашиваю я, но он отрицательно машет головой и принимается самостоятельно заваривать кофе.
Пожимаю плечами и прохожу в гостиную. Поленья сухие, так что мне не приходится долго с ними возиться. Через полчаса от камина уже начинает идти тепло.
Слышу шаркающие шаги Хеймитча за спиной, скрип моего дивана. Оборачиваюсь.
– Он звонил? – неожиданно для себя самой говорю я.
Ментор кивает.
– У Пита и Джоанны все хорошо? – специально выделяю ее имя.
Ревную.
Стыдно признаваться в этом даже самой себе, но я не могу без Пита.
Мне плохо.
И я ведь обещала себе, что не позволю Седьмой разлучить нас. Тогда почему отпустила его с ней? Не попыталась остановить? Или хотя бы даже выяснить, куда они направляются?
Уже позже Хеймитч обронил, что заболела Энни, и Пит помчался к ней. Но в тот момент я была настолько зла на него, что не хотела даже слушать.
Она поцеловала его при мне! Я уверена! Их лица были скрыты ее распущенными волосами, но слишком долго они были рядом, поэтому я не сомневаюсь.
Зачем он разрешил ей сделать это?
Ему понравилось целоваться с ней?
Больше, чем со мной?
– Слушай, Солнышко, не хочу отнимать у себя повод лишний раз позлить тебя, – произносит Хеймитч, – но и видеть, как ты изводишь сама себя, мне надоело.
Поднимаю на него глаза.
– Джоанна пробыла в четвертом всего пару дней и уехала дальше. Не думаю, что тебе стоит продолжать разъедать себе сердце ревностью.
– Почему тогда Пит не возвращается? – возмущаюсь я.
– Он с Энни…
То, как ментор произносит последнюю фразу, вызывает у меня беспокойство. Я плохо разбираюсь в интонациях, но здесь что-то не чисто.
Энни… Моя Рыжая… А я ее Феникс…
Единственная подруга, которая у меня когда-либо была.
Финник…
Слезы наворачиваются на глаза.
Смахиваю
Злюсь.
Последний раз я видела Энни в Тринадцатом еще до отправки отряда Победителей в Капитолий…
Как давно это было… Почти три года назад?
Рыжая тогда была беременна… А Финник еще жив…
Однажды Пит обмолвился, что маленький Одейр все-таки родился. Здоровым и красивым...
Но я не дала ему договорить! Не хочу ничего знать!
Любые разговоры о семье Одейр вызывают у меня приступы мигрени и жалости к себе.
Стыд.
Вина.
Злость.
Кровь Финника навсегда на моих руках.
Ничего не изменить.
Теперь я избегаю любых упоминаний о Рыжей и Финнике.
– Мне стоит ревновать Энни к Питу? – с вызовом говорю я.
Но тут же понимаю, как нелепо это звучит. Кто угодно, но не сумасшедшая Энни, до смерти влюбленная в своего мужа.
Мертвого мужа.
Хеймитч вертит в руках стакан с кофе жестом, более привычным для бокала алкоголя. Он отворачивается от меня, будто я ему противна.
– Вчера Энни умерла. Воспаление легких, – тихо произносит он.
Мои глаза распахиваются от удивления.
Молчу. Ментор тоже.
У меня в голове крутится сотня вопросов, но я боюсь задать хоть один. Не дождавшись моей реакции, Хеймитч продолжает.
– Ребенок Одейров теперь круглая сирота…
Я слышу в его голосе обвинение!
Хеймитч безжалостно напоминает мне о том, что случилось с отцом ребенка.
Резко встаю, собираюсь уйти.
Я не намерена выслушивать его упреки, даже если они справедливы.
Ментор окликает меня.
– Пит хотел посоветоваться…
Не слушаю!
– Не о чем советоваться! Мне все равно, что бы он ни делал.
Почти бегом поднимаюсь на второй этаж и захлопываю дверь своей спальни. Падаю на кровать. Слезу уже не остановить.
О чем хотел посоветоваться Пит?
Почему я не дала Хеймитчу договорить?
Кругом одни вопросы, а я слишком труслива и упряма, чтобы их задать.
Рыжая…
«Прости меня», – шепчу я, подняв глаза в потолок.
Если бы не я, Финник был бы жив. Может быть, ты тоже…
Ребенок…
Маленькая частичка большой человеческой любви…
Я никогда не узнаю, что это такое – держать на руках своего сына.
Хотя Пит, наверное, хотел бы этого…
Наши дети?
Общие у меня и Пита?
Раньше эта мысль не посещала меня, но сейчас кажется какой-то… естественной?
Если бы когда-нибудь я решилась создать семью, то только с Питом.
Он один знает, через что я прошла.
Сколько боли перенесла и сколько ее причинила другим.