Фенрир. Рожденный волком

Лахлан Марк Даниэль

— Я не знаю никакого Луи.

— Ты был моим наставником. Это я убил аббата и убежал.

Старый монах покачал головой.

— Луи? Это правда ты? Что с тобой случилось, сын мой?

— Я теперь служу старым богам. И я — твоя смерть.

Монах поднял на него глаза.

— Ты проявишь ко мне милосердие. Я всегда был к тебе мило­серден. Заступись за меня, сын мой.

Ворон схватил его и потащил к озеру. Старик умер не сразу, хо­тя умирал не так долго, как жирный повар, переписчик, мальчики-послушники или те двое, которые были еще живы, когда Хугин за­тащил в темную воду Жеана. Девять должны умереть. К вечеру Ворон убил только восьмерых, остальных прикончили северяне. Путник, Жеан, был девятым, и его послал, в чем Хугин не сомне­вался, сам повешенный

бог, чтобы получилось магическое число.

Смерть старика далась Хугину нелегко. Отец Мишель взял его под свое крыло, когда он был совсем мальчишкой, и сквозь пальцы смотрел на его отлучки в долину, к семье. Но в том-то и суть, что­бы было нелегко. Хугин знал, что страх, унижение, ужас и стыд являются вратами, через которые входит волшебство. Поэтому он сеял смерть, бил и душил, заставляя измученных удавками мона­хов умолять и в отчаянии петь псалмы, выталкивая слова из истер­занного горла. Но бог не даровал ему видения.

А потом, когда Хугин сидел в темной церкви едва не рыдая, при­шел путник, и Ворон схватил его и затащил в воду.

«Покажи мне моего врага», — твердил про себя чародей. И ког­да на него глядели раздувшиеся лица удавленных и утонувших, ког­да слова приглушенных псалмов скрежетали в ушах, бог исполнил его желание. Путник сорвал веревку с шеи, как будто это была тон­кая ниточка, и накинулся на монахов рядом с ним.

Хугин слышал, как он произнес: «Фенрисульфр».

Тогда Ворон понял, что время близится, время сумерек богов. Рагнарек снова разыгрывается на земле, катастрофа настолько чу­довищная, что эхо от нее разнеслось обратно во времени и ужас тех событий просочился в мир людей, пока история раскручивалась, приближая всех к тому жуткому дню, когда все это произойдет в ре­альности.

Бог в своем земном воплощении должен умереть, Хугин и его се­стра должны умереть вместе с ним. И вот здесь раздирал плоть при­вязанных монахов тот, кто должен всех уничтожить. Он-то думал, что Волк таким и явится — просто волком, но теперь он видел, что его дух воплотился на земле в человека. Хугин просил Одина пока­зать его врага, он принес в жертву повешенному богу монахов, от­ряд викингов, свои собственные человеческие чувства и думал, что ему не показали ничего. Но это не так. Бог отправил Волка к нему в церковь, передал прямо в руки, а Хугин ничего не сделал, не су­мел спасти своего бога, себя самого и, что самое главное, сестру. Он знал, что все равно не смог бы убить Волка — это не его судьба, во всяком случае, так ему открылось, — однако же он мог бы посадить тварь под замок, когда была такая возможность, протащить его бес­чувственного по воде, в пещеру за озером, и запереть там навеки.

Пророчество, за которое сестра отдала глаза, было недвусмыс­ленным. Девушка приведет Волка к богу, после чего бог умрет. Волк терзал свои жертвы, монахи кричали, и от их криков шли рябью во­ды озера, посвященного Христу, посвященного Одину, Меркурию, Водану, или как еще там называли бога те, кто чувствовал его силу, скопившуюся в этом месте за века.

Мунин услышала эти крики, сидя в лесу под Парижем перед ко­стром из дубовых и ясеневых веток, и она отпустила свой разум, чтобы тот преодолел бескрайнюю темноту и вошел в мысли брата, чтобы двое стали одной личностью.

— Сестра?

Хугин ощутил ее присутствие, в сознании на мгновение возник образ ее истерзанного, окровавленного лица, однако сильнее этого образа были другие — живущие внутри нее руны. Руны были здесь, вместе с ним. Он ощутил покалывание на коже. Движения дава­лись с трудом и болью, голова гудела, образ Христа на кресте и с тер­новым венцом явился ему.

Его захлестнула горечь, и он понял, что сестре не удалось убить девушку.

— Сестра?

Это была она. Ему стало теплее и спокойнее от ее присутствия. Мысленно он видел картину: повозка, а над ней яркая звезда. Он знал, что это Повозка Одина — так называется созвездие, рядом с которым сияет Полярная звезда, та самая, что указывает путь на север. Он увидел Элис и город, стоящий в месте слияния двух рек. Он уже бывал в этом городе раньше —

это он точно знал — или же проходил через него. Да-да, он узнает город, разве можно его за­быть? Это же поселение Альдейгьюборг, в Гардарике, стране горо­дов на востоке. Он однажды был там по приглашению правителя Олега, пытался помочь ему истолковать сны. Сестра отказалась ту­да идти, но тогда Хугину это не показалось странным.

Из встречи с князем ничего не вышло, однако он не мог забыть город с высоченными земляными валами и частоколом из бревен. Он помнил большие погребальные курганы за городом, которые не просто были могилами правителей, но и защищали поселение, пом­нил жителей, которые приветствовали его как друга и союзника, а вовсе не бежали от него прочь и не прогоняли его. Значит, девуш­ка отправилась туда? В таком случае ему предоставляется возможность её убить. Поскольку Олег однажды спрашивал совета у Хугина, а через него у его сестры, то, вероятно, он сумеет уговорить князя отдать ему девушку из Парижа.

Ворон подумал об Олеге. Тот искал девушку. И все знали его как пророка. Возможно ли, что он и есть бог, воплотившийся на земле? Хугин думал, что узнает его, когда увидит, но ведь бог и сам еще мог не постичь свою сущность. Если природа Одина сокрыта от него са­мого, как же смертный может надеяться ее распознать? Олег вполне может оказаться богом. К тому же он предпринимал усилия, чтобы привезти девушку, он же отправлял послов к Эду! Если девушка прибудет в Ладогу, может разразиться катастрофа. Волк обязательно последует за ней. Ворон должен как-то остановить ее.

Он поглядел на озеро. Волк кормился. Ворону в голову пришли строки из старинного пророчества:

Там она видела — шли чрез потоки поправшие клятвы, убийцы подлые и те, кто жен чужих соблазняет; Нидхегг глодал там трупы умерших, терзал он мужей — довольно ль вам этого? [18]

Оно осуществлялось, то пророчество, сказанное женщиной, ко­торая отвела его с сестрой в горы, пробудила то, что спало в них, привела их к мертвому богу. Волк вырвался на свободу. Он упустил свой шанс расправиться с ним, может быть, даже не сумел узнать самого Одина. А это означает, что времени осталось в обрез. Ему пришла мысль пустить стрелу в эту тварь, которая рвала и глотала плоть связанных монахов. Но он понимал, что это совершенно бес­полезно. Волку суждено убить бога, а Ворон и его сестра, будучи его верными слугами, должны умереть вместе с ним. Стрелы не по­вредят этому существу. Чтобы защитить сестру, чтобы не дать ей погибнуть вместе с богом, ему необходимо как можно скорее унич­тожить девушку. У него есть лошади, он знает, куда направилась де­вушка, нет причины мешкать.

18

 «Старшая Эдда. Прорицание вельвы». Пер. с древнеисландского А. Корсуна.

Он надеялся, что в аббатстве Сен-Морис увидит Волка, узрит своего врага. Это случилось, и даже не в видении, на которое он рассчитывал, а наяву. Ворон выбежал из крипты, не оглядываясь назад.

Глава сорок четвертая

ОБОРОНИТЕЛЬНЫЙ БОЙ

— Нам надо попасть в Миклагард. Там мы сможем обменять все это на звонкую монету. Там дадут лучшую цену.

Было ужасно холодно, лошади весь день шли под пронизываю­щим северным ветром, колючим от снега. И вот теперь они нашли укрытие на повороте долины и решили сделать привал. Викинги развели костер, порубив на дрова захваченные в монастыре скамьи, сложили стопками украденную одежду и уселись на плащи, чтобы перекусить жареной птицей, которую признали не отравленной.