Фэнтези и детектив — жанры современной англо-американской беллетристики
Шрифт:
Таким образом, жизнь современного человека тесно связана с энергетическим и информационным полями. Последнее, информационное поле, создается непрерывно возникающими и циркулирующими потоками информации, которые чрезвычайно разнообразны. Это и устная речь человека, и звуки животных и птиц, и передачи по радио и телевидению, и различного рода знаковые системы, в том числе книги, наскальные рисунки, дорожные указатели и т. д., и т. п.
Естественно, что это явление современной жизни не могло не оказать своего влияния и на литературу, в частности на жанр детектива. Так, читая произведения Р. Чандлера, мы действительно оказываемся под мощным воздействием информационного поля. Для главного героя, Филиппа Марло, например, все будет представлять интерес: музыка, которую транслируют по радио, бытовые шумы с улицы, шаркающая походка хозяйки дома, неясные звуки, доносящиеся из соседней комнаты.
Для примера обратимся к роману
Филипп Марло случайно становится свидетелем убийства и решается расследовать преступление. Марло знает, что убийца разыскивает некую девушку по имени Велма, которая когда-то пела в «веселом» заведении Флориана. Марло отыскивает адрес жены Флориана и отправляется к ней, чтобы все разузнать о загадочной Велме, а попутно, если повезет, конечно, найти и самого убийцу. Но вместо решения конкретной задачи герой Чандлера постоянно «отвлекается» на всякие побочные явления. Его слух и зрение необычайно обострены. Он действует, подобно кибернетической системе. (11). То, что на первый взгляд кажется ненужной информацией или даже дезинформацией, оказывается в дальнейшем просто необходимым.
Итак, герой появляется в доме миссис Флориан, и та с готовностью, еще ничего не подозревая, отправляется в соседнюю комнату, чтобы найти фотографию Велмы: «Я услышал ее шаркающие шаги в задней части дома».
«Ветви куста посеции еле слышно ударились о стену. Бельевая веревка отозвалась ленивым пощелкиванием прищепок. На улице прошел разносчик мороженого, позвякивая в колокольчик. Новенькое большое красивое радио в углу комнаты шептало о танцах и любви, и в голосе певца ноты пульсировали так, будто их поджаривали на огне. Потом из задней части дома донеслось целое разнообразие резких звуков. Стул, казалось, упал спинкой на пол, ящик стола слишком резко и далеко выдвинули, и он упал вслед за стулом; опять шарканье, стук, неразборчивое бормотание. Затем осторожно щелкнул замок, и крышка сундука со скрипом пошла вверх. Еще шарканье — грохот… поднос упал. Я встал с тахты и проскользнул в столовую, а оттуда — в холл и заглянул в приоткрытую дверь». (12)
Выше перечисленные подробности могут показаться совершенно лишними с точки зрения собственно «детективной» части повествования. Это проявление индивидуального стиля писателя. Американский критик Джон Кэвелти следующим образом определил писательскую манеру Р. Чандлера: «В мрачном городском пейзаже, на фоне которого крадется одинокая фигура Марло, как в зеркале, непосредственно отражается мир чувств самого героя. Где Хемметт бесстрастно оценивает увиденное, измеряя предметы по размеру, весу, цвету и форме, там чувствуется напряженное воздействие на нервную систему рассказчика, обладающего повышенной чувствительностью». (13)
Но вряд ли все здесь можно объяснить только проявлением творческой индивидуальности. При всем различии стилей у Хемметта и Чандлера есть нечто общее. Марло действительно воспринимает мир с какой-то обостренной чувствительностью. В этом смысле он резко отличается от героев Хемметта. Но подобное обстоятельство ни в коем случае не устраняет самого главного — и герою Хемметта, и герою Чандлера необходимо перебрать бесчисленное количество вариантов, чтобы, найти, наконец, нужное решение. Авторы «крутого» детектива в отличие от своих предшественников как раз и стремятся создать в своих произведениях напряженное информационное поле, которое и является одной из устойчивых примет нашего времени. В этом потоке противоречивой информации современному сыщику становится все труднее и труднее расследовать преступление. Иногда он просто оказывается в безвыходной ситуации.
Для примера сопоставим то, как по-разному фотография или портрет преступника будут восприниматься героем «крутого» детектива и героем детектива «классической» школы.
С этой целью обратимся к тому же роману Чандлера «Прощай, любимая». Так, в выше приведенной сцене миссис Флориан, наконец, находит нужную фотографию загадочной Велмы. Но вот какую информацию получает из всего этого сам Марло: «Я просмотрел пачку лоснящихся фотографий. На них были запечатлены мужчины и женщины, что называется, в профессиональных позах. Мужчины, одетые исключительно в жокейский наряд, в основном были все с жуликоватыми лицами и с густым гримом клоунов. Чечеточники и комики из провинции. Таких опасно пускать в приличное общество. Подобные типы легко можно отыскать в любой провинциальной дыре. Эти люди, чаще всего без гроша в кармане, подвизаются в дешевом балагане, где грязно настолько, что достаточно хорошей инспекции, чтобы прикрыть лавочку, а потом можно устроить небольшую заварушку в суде, и после всех мытарств вновь выскочить на сцену, оскалившись улыбкой садиста в публику, провонявшую мочой и потом. Впрочем у девочек ножки были ничего, и они с удовольствием демонстрировали их,
Рассматривая фотографии, Филипп Марло, с точки зрения «классического» детектива, совершает бесполезную работу. Миссис Флориан вместо одной фотографии подает Марло сразу целую пачку, и в этом случайном факте проявляется определенная закономерность. Хозяйка уверена, что ее посетитель прекрасно знает Велму в лицо, следовательно, нужную фотографию он отыщет без труда. Произвольно Флориан доводит задачу до верхней границы сложности, расширяя информацию до предела. Сам же Марло в этом вовсе не нуждается. По воле слепого случая частный детектив оказывается вроде бы в безвыходной ситуации. Своей конкретной цели он не достигает. Но в то же время нельзя с полной уверенностью заявить, что Марло вообще ничего не вынес для себя из этого обрушившегося на него потока информации. Избыточная информация, которая не помогла ему в решении конкретной задачи, в дальнейшем поможет герою Чандлера решить задачу иного порядка, что называется, повышенной сложности.
Итак, полученная в данном случае информация носит явно не прагматический характер, более того, кажется даже совершенно бесполезной, но это только кажущаяся бесполезность. Герой на глазах у читателя выходит за узкие рамки поиска конкретно одного преступника. Он вступает в конфликт с более сложной системой — с обществом, которое и дает о себе знать в виде более сложной информационной структуры.
На самом деле, просматривая фотографии, Марло раскрывает для себя и для нас, читателей, не сущность конкретного человека, а сущность целого социального явления. Мы знакомимся с деклассированными актерами, с миром провинциальной Америки 30-х годов. А шире — с той самой эмоциональной атмосферой времени, в которой и зреет Преступление как социальное явление. Речь идет уже не об отдельных пороках человеческой натуры, а о явлении всеобщего порядка. В этой ситуации герою «крутого» детектива нельзя уже пользоваться методом Шерлока Холмса. Филипп Марло в романе «Большой сон» так определяет свой метод в сравнении с героем Конан Дойля: «Я не Шерлок Холмс или Фило Вэнс. Мне не приходится надеяться на то, что я, действуя легальным образом, пойду вслед за полицейскими, подберу незамеченное ими сломанное перо для ручки и на основе этой улики раскрою все дело. Если вы думаете, что в нашем деле есть кто-то, кто именно таким образом зарабатывает себе на жизнь, то вы просто не знаете полицейских. После них и подбирать-то нечего». (15) Действительно, современная криминалистика унифицировала то, что раньше гениальный сыщик делал по вдохновению свыше. Бесстрастная техника раскрытия преступления, пожалуй, превзошла даже самые смелые, самые невероятные догадки великого Шерлока Холмса.
В критической литературе не раз писалось о том, что герой «крутого» детектива значительно уступает своим предшественникам в интеллектуальном плане. Он далеко не гений и в основном совершает черновую сыскную работу, а не упражняется в области чистой дедукции. И в тоже время влияние научной мысли непосредственным образом сказывается на его работе, как оно сказалось и на самой криминалистике. По мнению советского литературоведа Ю. Лотмана, острота социальных конфликтов, возникновение средств массовой информации (и дезинформации), выдвижение проблемы массовой культуры и целый ряд других вопросов придали насущнейшим проблемам современной науки далеко не академический характер. (16) Столкновение очевидности и истины, резкое расхождение между научной картиной мира и привычными бытовыми представлениями о нем и одновременно широкое внедрение абстрактных научных идей в сознание необычайно широкой аудитории — все это не могло не сказаться и на новой методологии раскрытия преступления, к которой и прибегают герои «крутого» детектива.
Как же эта новая методология конкретно проявляется в творчестве того же Чандлера?
Выше мы уже приводили пример того, как работает с фотографией частный детектив Филипп Марло. Фотография, оказывается, не ограничена простым запечатленным на ней фактом, а в эпоху кинематографа воспринимается уже как отдельный кадр из какого-то фильма. И в этом кадре не только есть своя внутренняя композиция, но он в снятой форме заключает в себе и весь фильм. Работа с фотографией превращается у Филиппа Марло в работу по раскрытию, а точнее сказать, раскодированию скрытого сюжета.