Фэнтези или научная фантастика? (сборник)
Шрифт:
– Не трынди, Вадька! Не может быть: Что? Нда: Все, я вылетаю. В-вылетаю, сказал, все:
И выронил телефон. Тот серебристой рыбкой скользнул на дно, да там и остался, безжизненный.
День начался как обычно. С утра у входа в «Империю» выстроилась очередь; ровно в десять окошки касс открылись, впуская льющиеся потоком деньги. Зрители (среди которых по случаю субботы много было иногородних, приехавших на один только день ради «зверского» развлечения) ринулись к вольерам и клеткам, где начиналась привычная работа: соревнования и ссоры, выяснения
За одним только исключением: крокодилы в этот день из воды не вылезли. Лежали, где им полагается, и не обращали на публику внимания.
– Что за фигня! – возмущались зрители. – За что бабки плочены?
Бегемотихи, располагавшиеся по соседству с крокодилами, приостановили обычный в это время бой в грязи. Выбрались из ямы и улеглись вдали от барьера хвостами к посетителям.
Слон Рави вдруг нервно затрубил. Звук был по-настоящему дикий, заслышав его, зрители радостно напугались и приготовились к продолжению спектакля – но слон убрался в дальний угол вольера и встал, низко опустив голову.
В другом углу слоновника так же безучастно застыли Шаши и Звездочка.
В администрацию «Империи» поступили первые жалобы.
– Мы с сыном приехали из Ахтюпинска специально ради вашего зверинца, – кричала в окошечко какая-то разъяренная дама. – Мы заплатили! Это надувательство – так обманывать людей!
Среди толпы волшебным образом возникли журналисты.
Вызвали Войкова, сорвав его, недовольного, с презентации какого-то глянцевого журнала. Войков моментально оценил ситуацию и кинулся искать Рачевского и Федорова (у первого в тот день был выходной, второй отдыхал за границей). «Империю» спешно очистили от посетителей, причем пришлось вызывать спецнаряд милиции: некоторые зрители не хотели по добру уходить.
В полдень в «Империи» никого не было, кроме зоопарковских служащих и сотрудников «Звер-тиви». Остаток рабочего дня они провели в кабинетах, аппаратных и курилках, вполголоса спрашивая друг у друга: «Ну?»
А не лишимся ли мы работы, читалось во многих взглядах. Зная мнительность Войкова, вслух говорили только о рыбалке, бабах и прочих нейтральных вещах.
Максим Марков бродил по опустевшему зоопарку. Заглядывал в клетки и вольеры; всюду царила сонная апатия. Иногда взметывались хвосты, отгоняя мух. Только Ротбард – Максим был в этом уверен – пошевелился в бассейне именно потому, что Марков подошел к ограде. И опять уставился оператору в глаза, но Макс не стал играть с ним в гляделки – ушел по добру по здорову:
Интернетные издания разнесли новость. Бумажные подхватили. В нескольких вечерних телепрограммах появился сюжет: «Дрессированные животные, составляющие гордость «Империи зверей», объявили забастовку».
Федоров прилетел ночью.
Рано утром Максиму позвонили из бухгалтерии и сказали, что он в отпуске – в законном оплачиваемом отпуске, на неделю.
– Неужели это все? – сама себе не веря, спрашивала радостная Игрейна. – Войковской «Империи» конец?
Макс молчал. Не хотел ее разочаровывать.
В первый день отпуска Макс с Игрейной устроили пикник, наелись шашлыков и даже немножко позагорали.
На второй день
На третий день сходили в кино; потом Игрейне надо было в библиотеку, и Макс, оставшись один, слегка приуныл. Хорошенько размялся с гантелями, принял душ, пощелкал пультом телевизора; потом встал, оделся и, сам того не желая, нога за ногу, поплелся к зоопарку.
На проходной его вежливо завернули. Вы ведь в отпуске, молодой человек? Вот и идите себе, отдыхайте.
Максим обошел вокруг ограды, пытаясь зачем-то высмотреть в заборе дырочку, но тщетно – проще было бы просунуть палец сквозь цельнобетонную стену. Более того – не один он был такой умный, вокруг стаями бродили зеваки, и милицейский патруль (да-да, здесь был и патруль в камуфляже!) время от времени вежливо просил убраться с газонов и по возможности не толпиться.
Макс вернулся домой и позвонил режиссеру Сычу. Тот, судя по голосу, был слегка пьян и очень не в духе; ни о каких делах говорить не стал категорически. Отпуск – это святое.
Макс почувствовал себя скверно.
Не то чтобы он скучал по Одетте, Одилии, Яшке и особенно Ротбарду – но что-то такое возилось в душе, неоднородно-серое, ворсистое и жесткое, какое-то ощущение не просто беды – вины, как будто он, Макс, сотворил какую-то гадость, сам того не подозревая.
Или вот-вот сотворит.
– Тебе звонили с работы, – сказала Игрейна на следующий день, когда Макс переступил порог с четвертушкой хлеба в полосатом кульке. – Сказали, чтобы завтра выходил на первую смену.
Лицо ее, молочно-белое, почти светилось в полумраке прихожей.
– А что еще сказали? – Макс механически откусил черную душистую горбушку.
– Ничего. «Звер-тиви» возобновляет работу в прежнем объеме, – Игрейна криво улыбнулась.
Макс жевал.
Случилось небольшое братание. Сотрудники, не видевшие друг друга пять или шесть дней, встречались, как войска союзников на Эльбе. Воздух звенел от хлопков по плечам и по спинам; вслух опять же ничего не говорили, и только выйдя на открытое пространство между вольерами, Витя Смирнов, звокооператор, пробормотал сквозь зубы:
– А правда, что они им жрать совсем не давали? Кто не работает, мол, и далее по тексту?
– Перестань, – Марков поморщился.
– С них станется, – снова пробормотал Витя. – Я слышал, что…
И осекся.
У самого крокодильего вольера стоял Денис Федоров, болезненно-желтый, исхудавший, с улыбкой от уха до уха. Махал рептилиям рукой – весело так, по-приятельски.
Осенью рейтинг «Империи» возглавили… ослы. Ну кто бы мог подумать!
В новеньком просторном вольере (ослов только месяц назад перевели с основной территории в «Империю») установлены были две «вертушки» – нечто вроде древних мельничных колес, приводимых в движение живой силой. В каждую «вертушку» впрягались по пять ослов. По сигналу начиналась работа: ослиная команда должна была провернуть колесо как можно большее количество раз. Две команды ослов изо всех сил трудились, зрители подбадривали, текущие результаты высвечивались на табло.