Феромон
Шрифт:
– Дэйв, мне жаль. Мне очень жаль.
– Жаль, что ты никогда её не любил?
– Жаль, что не любил её так, как ты. И что этот феромон достался мне, а не кому-нибудь другому. Тому, кому он нужнее.
– Очень верно подмечено, Эйв. Будь он у тебя или нет, ты ведь всё равно пользовался популярностью. Посмотри на себя. Высокий, наглый, неразборчивый, уверенный в себе. Именно такой, чтобы нравиться женщинам. Ты и так разбил бы столько женских сердец, что ими можно было вымостить набережную в Дубае, самую длинную набережную в мире, между прочим.
–
– Заткнись, Хант! Я знаю, что ты не виноват. Да, жизнь не справедлива. Тебе досталось всё. Уникальный феромон. Женщина, которая готова себе руку отгрызть, если бы её приковали наручниками, а ты позвал. Но ты не позвал. И да, она выходит замуж. А знаешь за кого?
– он молча смотрит на меня, не отрываясь все то время, пока я мнусь, пожимаю плечами и вообще, видимо, выгляжу жалко.
– Ты даже не спросил?
– Как-то к слову не пришлось.
– Я намекну. Ты его презираешь.
– Да я полмира презираю, - хмыкаю я.
– Нет, этого парня особенно. Потому что хоть в чём-то, а он оказался лучше тебя.
– Стой. Ричард?!
– Да, Ричард Коул, - довольно разводит он руками, как иллюзионист, закончивший номер.
– Нет!
– в полном оглушении мотаю я головой.
– Только не Ричард. Она не могла. Нет, я должен её остановить.
– Ты ничего не сможешь сделать. Церемония уже завтра.
– Она сказала, через месяц.
– Она соврала. Потому что где-то в глубине души, видимо, всё же надеялась, что ты её остановишь. Поэтому не дала тебе шанса.
– Ты не понимаешь, Дэйв. Этого никак нельзя допустить. Она же делает это из мести. И дело не в какой-то дурацкой драке, в которой он победил. Ричард Коул... Чёрт! Он мой брат.
Повисает пауза, во время которой мы с Дэйвом думаем на редкость синхронно.
– Твой отец с другой женщиной? С его матерью? Значит, он тоже...
– Дэйв произносит это вслух быстрее меня.
– Проклятье! Ив всю жизнь ненавидела меня, сбегала, боролась с этой зависимостью, но нашла все тот же... феромон.
– Почему ты никогда не говорил, что он твой брат?
– бегает за мной Дэйв, пока я собираю вещи. Снимаю треники, натягиваю брюки, рубашку, свитер.
– Мне даже в голову не пришло, что он, может быть, как я. Ведь ты проверял отца. Ничего. И ты сказал, что причина была в маме или это индивидуальная мутация. Но что Коул. Чёрт! Почему я об этом не подумал?
– Эйв!
– кричит мне Дэвид в след.
– Прости, что я тебе столько всего наговорил. И, пожалуйста, не говори ничего Ив.
– Всё херня, Дэви. Я понимаю. Увидимся!
И все же звоню ему снова с аэропорта.
– Слушай, когда ты получил результаты, ты сказал...
– Сказал что?
– не понимает он или прикидывается, что не понимает, к чему я клоню.
– Блин, Дэйв, кругом люди, я не могу сказать это вслух, но ты предположил, что уровень снизился, потому что я ...
– Влюбился?
– хмыкает он.
– Ну, да. С чего ты это взял?
– Потому что было экспериментальное исследование. До меня. Давно. В шестидесятые.
– И когда я сказал, что не буду... ты решил...
– Когда уровень твоего феромона впервые за эти годы так значительно упал, я подумал, что дело вовсе не в том, что ты никого не шлилил. А в том, что ты встретил что-то настоящее. И ты меня сильно разочаруешь, если скажешь, что я не прав.
– Прости, Дэйв, связь пропадает, - прижимаю к груди телефон, оглядываясь на мирно сидящих в зале ожидания пассажиров.
Чёрт!
– Эйвер? Аллё, Эйв?
– Да не знаю я, Дэйв, - всё же прижимаю к уху телефон.
– Честное слово, я не знаю.
25. Анна
– Пап, да не расстраивайся ты так, - сидя в шезлонгах на заднем дворе нашего дома, мы пьём пиво и трещим за жизнь.
– Хант лично взялся за это дело. А Хант никогда не проигрывает.
– Да срать я хотел на твоего хвалёного Ханта, - отмахивается отец бутылкой.
– Дело разве в нём? Дело в том, что я хочу правды. И если действительно виноват, если субстанция некачественная, я возмещу этим людям ущерб, сколько бы они ни попросили. А твой Хант, - он снова отмахивается так, что на его грузную руку выплёскивается пиво.
– Во-первых, он не мой, - подаю ему салфетку. И пока отец, чертыхаясь, вытирает пену, беру с блюда кусок зажаренной в хрустящей панировке курицы. Ужас сколько калорий! Но как же вкусно! Чую, пока отец продаст свою компанию, я наберу килограммов пять. Этот стресс всё время хочется заедать.
– А во-вторых...
– Твой, твой, - перебивает отец.
– Что бы вы оба ни говорили, а я же не дурак. Нет, с тобой и так всё понятно. Помолчи, - поднимает он руку, не давая мне возразить.
– И я совсем не против. Всегда считал, что твой брак с Гленом был ошибкой. Ты заслужила свой шанс на счастье.
– Что?!
– пришла моя очередь обливаться пивом. Я не успела отхлебнуть, только наклонила бутылку, когда прозвучали эти слова.
– Что значит: заслужила?
– Я что-то не то сказал?
– невинно косится отец.
– Ну ты же знаешь, я всегда называю вещи своими именами, а ты любишь Ханта со школы.
– Я ненавижу его, пап, - вытираю салфеткой мокрое пятно на груди, но это так же бесполезно как доказывать что-то моему отцу.
– Да? А мне показалось: любишь. Ну, знаешь, как говорят: от любви до ненависти - один шаг. И, может, конечно, ты его сделала, тот шаг, только я же вижу...
– тянет он многозначительную паузу, наклоняясь.